Филин прислушался. Состав все еще двигался, но земля и воздух больше не сотрясались. Остался лишь гул непонятного тяжелого мотора. Хотя нет, вблизи стали слышны еще кое-какие «напевы». Что-то поскрипывало и не слишком басовито гудело, а еще посвистывали какие-то вентиляторы.
Взгляд капитана вновь поднялся к широким коротким трубам на крышах вагонов. Вентиляторы, если Никита правильно определил, крутились внутри этих труб. А гудело, как холодильная витрина в универсаме, что-то внутри вагонов.
Вагоны с охлаждением? Филин вырос в очень маленьком сибирском городке, единственным предприятием в котором была узловая станция, так что в железнодорожной технике капитан более-менее разбирался и о существовании вагонов-холодильников слышал. Не видел, но хотя бы слышал. И о таких чудесах, как локомотив на дизельной тяге, он тоже слышал. И вот теперь увидел. Это стало новым открытием – состав тянул именно такой локомотив. Сомнения улетучились, когда ветер донес запах дизельного выхлопа.
– Впереди тепловоза платформа с пулеметами, – шепотом и на удивление верно подбирая слова, доложил Бадмаев. Впрочем, дальше он «исправился». – Пять вагона, потом платформа и три вагона окна есть. Еще десять железный вагона и снова окна один. А последний вагон товарняк, только крыша нету. Зенитка есть четыре штука. Большой поезд.
– Тепловоз? – Филин удивленно взглянул на старшину. – Ты уже видел такие? В тайге у себя?
– Читал мало-мало. – Ашир ответил серьезно и вновь кивком указал на поезд. – Вагон гудит. Холодильник, да?
– Похоже на то, – шепнул Филин и едва заметно пожал плечами. – За трупами приехали. Мы им полную загрузку обеспечили. И еще больше будет, когда опять в наступление пойдем. Коротковат состав.
– За трупами не так ехать. – Бадмаев в сомнении качнул головой. – Тут охрана – эсэсовцы. Много штука. Зенитка есть, пулемет, граната на палках. И дышать мертвым надо нету.
– Что значит – дышать? – Никита удивленно вскинул бровь.
– Дырка крыша труба. Это чтобы воздух заходил. Нет? Да? Зачем мертвым трупам воздух?
– А ведь ты прав, Бадмаич, – помедлив, согласился капитан. – Детали подсекаешь качественно. И соображаешь. Хвалю.
– Служу трудовому народу, – совершенно непонятно, с иронией или на полном серьезе ответил старшина.
– То есть слишком умным прослыть тебе невыгодно. – Капитан ухмыльнулся. – Хитер басурманин.
– Почему?
– Уже давно «служу Советскому Союзу» положено говорить, забыл? – Филин легко толкнул старшину локтем. – Отходим.
С моментом отхода Филин угадал. Как раз в тот момент, когда разведчики врубили задний ход, двери в вагонах с окнами как по команде открылись, и на черную насыпь старой железнодорожной ветки посыпались солдаты в черной униформе. У капитана мелькнула мысль о весенней пашне и прилетевших грачах.
«Общение с творческими личностями вроде Васнецова даром не проходит. – Никита отогнал лишние мысли, притормозил и попытался подсчитать количество «грачей», хотя бы в десятках. – Под две сотни точно. Прав Бадмаич, не труповозка это. Что-то другое. Что? Леший знает. Но сто к одному – секретное».
Эсэсовцы разделились на две большие группы: одна встала вокруг поезда оцеплением, а другая двинулась в лес. Не по цели, это стало понятно сразу, скорее прочесать на всякий случай, но Филину все равно пришлось окончательно переключиться с умственной работы на физическую и скрыться от «грачей» в зарослях. Пока не заклевали…
Ефрейтор Покровский встретил товарищей укоризненным взглядом, но быстро сообразил, что объяснительные разговоры будут позже, а сейчас надо быстро и бесшумно уносить ноги. Эту часть курса подготовки разведчика Леха успел освоить на пять баллов, поэтому не подвел старших товарищей. А между тем Филин ощущал печенкой, что Покровского распирают какие-то ценные мысли или наблюдения.
«Ничего, потерпит».
Лишь когда группа проползла по той же ложбинке, которая обеспечила им скрытный переход через линию фронта, и успешно кувыркнулась в наши окопы на передке, капитан дал команду пять минут отдышаться и вопросительно взглянул на Покровского.
– Егеря, – выдохнул ефрейтор и, стянув капюшон, ладонью изобразил козырек над бровями. – На Кавказе видел таких. Форма, эмблемы… горные стрелки… дивизия «Эдельвейс».
– Здесь? – Филин поморщился. – Какого рожна?
– А я почем знаю? – Леха утер со лба пот. – Шли быстро, на восток. И тихо так… ну, как вы умеете. Даже тише. Даже не пыхтели.
– Быстро и не пыхтели? – Филин усмехнулся. – И тебя не заметили?
– Я… не понял, – вдруг признался Покровский.
– Что значит – ты не понял? – Капитан подался к Лехе, уставился ему в глаза и понизил голос: – Заметили или нет?
– Вот так прошли. – Ефрейтор стушевался, отвел взгляд и указал на Бадмаева. – Шагах в пяти. Я остолбенел просто. Неожиданно все получилось. Стрелять – не стрелять… пока соображал… они ушли. Думаю, начну палить, выдам себя, а там и вас накроют. Потом за нож схватился, да поздно.
– Как мимо столба прошли?
– Так точно.
– Ножку никакая собака не задрала, на столб помочиться?
– Товарищ капитан! – Покровский резко побагровел. – Я ж говорю, начал бы стрелять, всем… конец! Так я подумал. Или считаете, забздел?!
– Сколько их было?
– С десяток!
– А если честно?
– Да что вы меня… за сявку держите?! У меня пять боевых наград и два ранения! Да я…
– Отставить. – Филин крепко сжал Покровскому плечо. – Язык за зубы и дыши носом. Глубоко дыши, это приказ. Десять вдохов и медленных выдохов. Делай раз! Два-а! Раз… два!
Покровский послушно выполнил приказ и на десятом вдохе-выдохе успокоился, во всяком случае, сделался не багровым от гнева, а обрел вполне приличный цвет лица.
– В рапорте ни слова об этом, понял? – совсем тихо сказал Филин. – И устно дяде своему тоже не говори. Надо будет, я сам скажу.
– Не дядя он мне, – буркнул Покровский.
– Все равно – молчок. Скажу, что сам видел егерей или кого-то вроде них.
– Спасибо, товарищ капитан. За мной должок. Отквитаю.
– Это ты брось. – Филин разжал хватку и похлопал ефрейтора по плечу. – Уверен, что «Эдельвейс» это был?
– У них эмблемы… белый цветок на зеленом фоне и ботинки горные. И оружие не такое, как у всех фрицев, облегченное. А еще очки у всех. Темные такие, знаете, сбоку закрытые, чтобы снег не слепил.
– Очки? – Филин коротко взглянул вверх. – Пасмурно. Да и какой тут снег?
– Для форсу, может? – Покровский пожал плечами.
– Ладно, Леха, разберемся с этими егерями. Бадмаев, отдохнул? Тогда, группа, подъем. В штаб, за мной, бегом марш…
Подполковник Васнецов выслушал рапорт Филина внимательно, но с каким-то очень уж необычным спокойствием, почти равнодушием. Будто бы знал все наперед и теперь лишь получал подтверждение своих сведений. В глубине души Никите стало даже немного обидно.
«А если там, в странном поезде, новейшее немецкое оружие, и они
