Я, конечно, не архитектор и даже не любитель, но и мне было понятно, что вход, давящий массивной лепкой и поражающий просторами холл, а также необъятный главный зал ассамблеи должны были тупо раздавить хрупкую самооценку провинциала, дабы он почувствовал себя мышью у трона великого императора.
Права была Даша, когда назвала это самое барокко жемчужиной с пороком. Какое-то все давящее и неестественное. Даже бальный зал в топинской ратуше уже не казался мне слишком уж вычурным. Возможно, он, как и галерея, «рококошный».
Главное, не ляпнуть что-то подобное на людях. Меня и так тут считают дикарем с дремучих болот.
Особенно стремно было идти по невообразимо огромному и пустому, как космос, главному бальному залу ассамблеи. Вот уж где царские дизайнеры разошлись во всю ширь своего больного воображения. Самая маленькая настенная фреска имела размеры футбольной штрафной площадки, а уж сцены там были представлены самых эпических масштабов и мотивов.
В общем, все-таки придавило. Добивающим фактором стало эхо наших с Дашей шагов по мраморному полу. Казалось, что мы бродили где-то в глубинах царства Аида. Провожавший нас лакей двигался беззвучно и воспринимался как бестелесный дух — слуга потустороннего владыки.
И все же в тот момент мне очень захотелось оказаться здесь на Новогоднем балу. Зрелище наверняка феерическое, особенно учитывая магические возможности иллюзионных артефактов.
Может, грубо намекнуть об этом Даше? Вот так и развращает нас столица.
Пройдя зал по диагонали, мы подошли к небольшой двери. За нею был широкий коридор, который вывел нас в комнату, на контрасте показавшуюся мне сказочно уютной.
А вот кого действительно расплющило от лицезрения местных красот, так это бедного казака. Как только мы с Дашей вошли в небольшую комнату с декоративным камином и щадящим стилем интерьера, я сразу увидел Евсея. С одной стороны, он выглядел презентабельно в новеньком казачьем мундире с шашкой на боку. А с другой — обряженная в дорогие одежды ссохшаяся фигура изможденного человека взгляд совсем не радовала. Как и трость, на которую он тяжело опирался.
Но вот что откровенно согрело мне душу — так это прямой взгляд казака и легкая улыбка, тронувшая его губы при моем появлении.
— Командир, — почти шепнул Евсей и кивнул, робко покосившись на стоявшего рядом с ним лакея.
Еще бы, тот выглядел как царь Соломон, которому по непонятной причине пришлось стоять рядом с золотарем. Этот павлин и на меня вздумал посмотреть свысока, но нарвался на такой злобный взгляд, что тут же сдулся. Оно и понятно — когда на тебя так смотрит недобро оскалившийся парень, которого под ручку держит великая княжна, никакая лакейская спесь не выдержит.
Я уже шагнул к Евсею, чтобы поговорить, но тут распахнулась большая дверь в следующую комнату, и в ней появился совсем уж расфуфыренный лакей.
— Вас ожидают, — торжественно провозгласил он, глядя куда-то в потолок.
Выдав это заявление, лакей отошел в сторонку, пропуская нас с Дашей и Евсея. Провожатые остались в предбаннике с камином.
Следующая комната оказалась проходной, и мы сразу направились к широко открытым дверям, рядом с которыми застыли два казака с массивными золотыми цепями вместо аксельбантов.
Царские беролаки выглядели более чем внушительно. Колючие глаза, почти спрятанные под надвинутыми на самые брови папахами, отслеживали каждое наше движение, словно лазерные целеуказатели.
Зрелище, конечно, впечатляющее, но через секунду мне стало не до него. За позолоченными дверьми обнаружился относительно небольшой зал в том же тяжеловесном стиле, как и все здание в целом. В помещении собралось человек двадцать, но взгляд притягивал только один — в окружении свиты стояла фигура, словно только что шагнувшая с портрета, который висел в кабинетах всех чиновников империи. Его императорское величество Петр Третий Рюрикович выглядел величаво, но при этом смотрел милостиво, чего не скажешь о вельможах из свиты.
Если честно, сама церемония награждения прошла для меня как-то смазанно. Речи царедворцев и даже самого императора были пустыми и напыщенными. Я лишь сумел понять, что орден Архистратига Михаила был выдан мне как выдающемуся борцу с нечистью.
Странно было слышать слово «нечисть» от людей, которые точно неплохо осведомлены о достижениях энергетической науки. Впрочем, орден наверняка учреждался тогда, когда с домовыми и упырями боролись исключительно молитвой, святой водой и крестным знамением. Да, хороший удар серебряным крестом в этом деле помогал, а вот святая вода действует слабо. Проверено на практике.
Евсею, который пребывал в перманентном шоке и двигался как робот, досталась медаль того же наименования — небольшой крестик с полосатым золотисто-красным бантом. Глядя на ошалевшего казака, я почему-то подумал о том, имелся ли аналог подобного ордена в моем мире. О «Георгии» я слышал, а вот о «Михаиле» не доводилось. Впрочем, этим вопросом я совершенно не интересовался, так что в родной реальности могло быть все что угодно.
Наконец-то изматывающая процедура была окончена, и нас выпустили обратно в комнату с камином, где дожидались лакеи-проводники. Даша потерялась сразу после нашего входа в церемониальный зал, и больше я ее не видел. Похоже, домой придется добираться в одиночку. Впрочем, у меня появилась другая идея, которую в зародыше удавил заговоривший лакей:
— Ваше благородие, — обратился он ко мне тихим, но внятным голосом, — вы удостоены личной аудиенции его императорского величества.
Словно сообщив мне о самом счастливом событии в моей жизни, лакей развернулся с намерением указать дорогу, но теперь уже я порушил его планы.
— Евсей, — не став преследовать лакея, подошел я к казаку, — как ты?
— Теперь уже не знаю, — все еще ошарашенно ответил Евсей.
— Дождись меня у входа, пожалуйста.
— Добро, — кивнул казак, в глазах которого появилась осмысленность.
Повернувшись, я увидел возмущенный взгляд оскорбленного в самых святых чувствах лакея. Впрочем, на его лице эти чувства не отразились. Но кое-что все же дрогнуло, когда в комнату влетела Даша и утянула меня в уголок.
Честно, мне даже стало жаль бедолагу.
— Извини, но у меня ничего не получилось. Дядя наотрез отказался отдать твою вещь. Сказал, что это изъятие на благо государства и возврат не обсуждается.
— Ну почему же, — набычился я, — вот прямо сейчас пойду и обсужу это дело с твоим папенькой.
— Ты совсем ума лишился? — удивленно спросила Даша, причем вопрос явно не был риторическим.
— Нет, просто вы меня уже задолбали.
— Не дури, — с нажимом чуть ли не приказала княжна, впиваясь мне в руку своими коготками.
— Попробую, — ответил я с примиряющими интонациями в голосе, но при этом жестко глядя прямо в глаза, и добавил чуть громче: — Простите, ваше императорское высочество, меня ожидает император.
Отпустила, при этом ее взгляд не предвещал мне ничего хорошего.
Я честно постараюсь не делать глупостей, но это смотря как пойдет разговор с монархом.
Бедолага-лакей, ставший
