— Теперь понимаю, что они в тебе нашли, — хмыкнул император, откидываясь в кресле. — Более вас не задерживаю, господин видок. Благодарю за службу.
— Рад стараться, ваше императорское величество!
Очень хотелось спросить, кто именно эти самые «они», но я благоразумно промолчал, лишь по-армейски сделал поворот «кругом» и промаршировал к двери — благо не лакей и пятиться задом наперед не обязан.
Сразу на выходе из кабинета шефство надо мной опять взял многострадальный провожатый. Он уже немного оправился от шока и вернул себе профессиональную чопорность.
Обратно мы двинулись совсем другим путем. Я уже хотел остановить лакея, но тут мы вышли в еще одну комнату, и я увидел Евсея. Казак успел полностью оправиться от культурного шока и сейчас открыто улыбался, чем неимоверно порадовал меня.
Я уже боялся, что больше никогда не увижу этой нагловато-задорной ухмылки.
Судя по виду за окном комнаты, мы находились где-то на задворках дворца ассамблеи, так что передо мной встал выбор — искать либо Дашу, либо левый транспорт.
— Любезный, — приняв решение, повернулся я к явно собравшемуся улизнуть лакею, — можно ли нам организовать какой-нибудь транспорт?
Ответом мне был лишь легкий поклон и жест, приглашающий нас пройти к выходу.
Уже через минуту мы с Евсеем усаживались в дорогую коляску с дворцовым кучером на передке и императорским гербом на дверцах.
Диву даюсь, как они здесь все до сих пор не полопались от непомерно надутой напыщенности. На мою просьбу отвести нас в ближайший кабак кучер ответил снисходительным взглядом, но, поняв, что может и в морду получить, тут же хлестнул лошадь кнутом.
Нужно отдать должное, кабак он выбрал неплохой, на третьей линии проспекта, где все уже не так шикарно, но еще не перешло в специфику кварталов Испанского района.
Заведение было стилизовано под русскую старину, хотя и имело каменный фасад. Мы быстро нашли свободный стол в полутемном углу и устроились там. Тут же подскочивший половой за пару минут организовал нам настоящий пир горой.
— А тебе можно пить? — спохватился я, уже подняв графин с водкой.
— Да, — уверенно кивнул казак, — тело не так уж сильно пострадало. Так что доктор пить разрешил, но наказал не злоупотреблять.
Последнее слово казак явно процитировал.
Выпили по первой и немного расслабились. Я уже собрался толкнуть покаянную речь, но Евсей опередил меня:
— Командир, прости меня ради бога.
— За что? — искренне удивился я.
— За злобу и вину, которую переложил на твои плечи.
Хотелось возразить казаку, но он остановил меня решительным жестом.
— Мы, казаки, знаем свою долю с младых когтей, особливо волколаки. Знаем, что ходим под ручку со смертушкой, и завсегда готовы встретить ее веселым оскалом. Да чего уж там, сколько мы с тобой, командир, ходили по краю? Но я оказался не готов к потере куска своего естества. Словно душу вынули. Вот и обозлился. Но та дурь уже ушла, и мне стало совестно за вину, за упрек. Прости меня, командир.
— Не за что прощать, — положил я руку на плечо казака и тут же сменил тему: — Как дальше жить думаешь?
— А что дальше? — повеселел Евсей. — Шаман сказал, что здоров буду аки бык. Оборотнем мне уже не быть, но сколь простых казаков служат царю-батюшке? Поживу пока в станице, хоть вспомню, как косу в руках держать да за плугом ходить.
— Подожди, — нахмурился я, — а как же решение круга и приговор старшин?
Казак хищно оскалился, и даже без частичной трансформации это выглядело зловеще.
— А никак. — Он выудил из-за ворота кителя пенал с наградой и раскрыл его.
Золотисто-алый крест закачался на такой же расцветки банте-планке.
— С этой красотой мне можно даже плюнуть на лысую башку деда Ивана, который сидит в кругу старшин от нашей станицы.
— Прям уж плюнуть? — недоверчиво спросил я. — У него ведь и у самого наверняка полна грудь таких крестов.
— Таких, да не таких, — хитро прищурившись, заявил казак. — Не с золотой каемкой.
Заметив непонимание в моих глазах, казак удивленно фыркнул:
— Ну ты даешь, командир. Золотая канва на наградах говорит о том, что получена она прямо из рук императора. Нас теперь даже судить могут лишь особым порядком, в присутствии уполномоченного от канцелярии генерал-губернатора. У деда Ивана медальки попроще будут.
— Даже так? — удивленно переспросил я и достал свой пенал.
Похоже, я сильно недооценил выданную императором награду. Не такая уж это побрякушка.
В отличие от Михайловского креста для нижних чинов, который Евсей будет носить на груди подобно медали, у меня был крест побольше и предназначался для ношения на шее. Сейчас я вспомнил, что видел что-то похожее у отца Лехи, но там был именно Георгиевский орден стандартной, уже набившей всем оскомину расцветки, предназначавшийся для военных. Я же заполучил награду для истребителей нечисти.
Под крестом в пенале обнаружился узкий чек на пять тысяч рублей.
Так вот о чем говорила Даша.
— Евсей, а тебе рубликов отсыпали?
— Да, — довольно заулыбался казак, — тыщу целковых. Буду в станице как сыр в масле кататься.
Не особо задумываясь, я протянул свой чек ему:
— Держи.
— Да вы что, ваше благородие! — тут же напрягся казак, особенно когда увидел сумму на чеке. — Разве ж так можно!
— Можно и нужно. Ты же знаешь, что денег у меня в достатке, а тебе еще хозяйством обзаводиться и женой с ребятишками.
В общем-то эти деньги для меня не были лишними. Я даже не сомневался, что Дава стряхнет с дерева моего благосостояния все, что оттуда может упасть. Так что не исключено, что в данный момент меня можно назвать голодранцем. И в то же время не было никаких сомнений, что рыжий еврей увеличит изъятую сумму до неприличных размеров.
Евсей совсем растрогался. К тому же на его ослабший организм сильно повлияла выпитая водка. Да и я немного расслабился.
— Слушай, а почему бы тебе не обзавестись хозяйством в Топинске? Оклемался бы и опять вернулся в нашу лихую компанию.
— Нельзя мне, — посмурнел казак, — шаман наказал года два держаться подальше от любого чародейства. Что-то там с какими-то потоками силы и другой мутью. Так что ты, командир, присмотри за Орликом, пока не пришлю за ним кого-то из родичей.
— Не беспокойся, будет он жить как на курорте.
— Как на курорте не надо, зажиреет, пусть Осипка гоняет его, да почаще.
Вот за таким расслабленным разговором протекали наши посиделки, и тем неприятнее было грубейшее вмешательство со стороны.
К нашему столу решительно подошла пара господ в темных сюртуках и невысоких цилиндрах. Из образа добропорядочных граждан выпадали перчатки с манжетами поверх рукавов сюртука и шпаги, которые были замаскированы под трости, да и то чисто символически — ну не бывает тростей с гардой.
Я не особый спец в этих вопросах, но даже мне стало понятно, что по
