— Да!
— За что?
— За клевету лично в мой адрес и незаконную деятельность. У вас есть лицензия частного детектива?
— Нет, — все так же мило улыбаясь, сообщила Варька, не прекращая работу, — но есть один нюанс. Ни один суд не примет к рассмотрению ваш иск.
— Почему?
— Потому что я работаю на добровольных началах и со своих клиентов денег не беру. А значит, под эту статью уголовного кодекса никак не подпадаю.
— Это установит следствие!
— Флаг ему в руки и барабан на шею. Пусть устанавливает. Чтобы облегчить следствию работу, сразу искренне покаюсь ему в одном своем грехе. После того как я разоблачила брачного афериста, благодарные родители обманутой девушки чуть не насильно всучили мне сто тысяч рублей, хотя я от них честно отказывалась. Хочу подчеркнуть, эта девушка моя подруга, о ее беде узнала совершенно случайно и помогла ей уберечься от фатальной ошибки, сохранив ее финансы и имущество, не рассчитывая на ответную благодарность. Что там еще в вашем арсенале? Иск о клевете?
— Да, — хмуро буркнул капитан, который был уже не так в себе уверен.
— И тут облом. Я очень рада, что вы облегчили мне работу, явившись сюда. Мне как раз не хватало ваших свидетельских показаний для расследования дела об убийстве Дмитрия Николаевича Пескарева, и я их только что получила.
— Это был несчастный случай! — побагровел Тарасов.
— Это было убийство, и вы это знаете. Узнаете? — Варвара откинула обложку альбома, продемонстрировав законченный рисунок.
Оператор поспешил приблизить камеру, чтобы дать изображение в эфир максимально крупным планом. Зараза! Перекрыл мне объектив, и теперь я на экране ноутбука видел лишь его оттопыренный зад. Впрочем, я и так знал, что Варька рисовала, и просто обратился в слух. Осоченская Варвара, получив через меня из мозга капитана всю необходимую информацию, уже играла сольную партию. И надо сказать, неплохо играла.
— Вижу, что узнали. Этот господин, адвокат Невельский, если я не ошибаюсь, пообещал вам, что все претензии к вашему сыну будут сняты в обмен на маленькую услугу — не принимать во внимание показания родителей и невесты погибшего и представить дело так, что это несчастный случай. Сделать это было очень просто. Местом преступления была строительная площадка, основательно затоптанная табунами рабочих, и доказать, что в момент гибели Дмитрия там был кто-то еще, довольно трудно, так как свидетелей нет. А на то, что у Дмитрия была сильнейшая акрофобия, о которой знали лишь самые близкие ему люди, внимание можно и не акцентировать. Несчастный случай, и все. Дело закрыто и сдано в архив. Родители и невеста погибшего в один голос утверждали, что к тому балконному проему, из которого он выпал, Дмитрий даже под страхом смерти близко бы не подошел. Там не было ограждения, зато была высота, которой он панически боялся после испытанного в детстве шока во время аварии на колесе обозрения. В принципе я вам сочувствую. На служебное преступление вы пошли впервые. Практически безвыходная ситуация. На кону была жизнь вашего сына. Он проигрался в пух и прах. Такую сумму денег вы бы не потянули, даже если бы продали и машину и квартиру. Однако сочувствие сочувствием, но ваша доля вины в этом есть. За сыном лучше приглядывать надо было, и…
Варьке, похоже, очень нравилось читать нотацию, и она с удовольствием продолжила бы этот процесс, если б я не почувствовал неладное.
Варька! Остановись! Его сейчас кондрашка тяпнет!
— Ой! Его сейчас кондрашка тяпнет! — испуганно завопила моя золотая. — «Скорую» срочно!
— Идиотка, ты же его убила… — прохрипел побагровевший от прилива крови капитан и завалился грудью на стол.
Иван, расталкивая операторов, бросился к нему, прислушался, пощупал пульс.
— Не дышит. Сердце остановилось. Все в сторону!
Вот где проявилась силушка-то богатырская. Иван подхватил на руки тело Тарасова, легко, словно перышко, поднял его и переложил на стол, заставив Варьку испуганно ойкнуть и отползти вместе со своим стулом куда-то в угол комнаты, и начал энергично и довольно профессионально делать массаж сердца и искусственное дыхание капитану.
* * *Майор открыл дверь в кабинет полковника и понял, что он не вовремя.
— Немедленно найти сына Тарасова и адвоката… Людей не хватает? Снять с дела этого Кременя и разослать на поиски, — ревел в трубку полковник, — нам только их трупов для полного счастья не хватает. Найти и под усиленной охраной сюда. Исполнять! — Дорошенко грохнул трубку на аппарат, перевел взгляд на майора. — На ловца и зверь бежит. Заходи.
Коростылев зашел, и, как только закрыл за собой дверь, полковник сразу начал орать, теперь уже на него.
— Ты со своей… — полковник зарычал, подбирая эпитеты, но так и не нашел, — …племянницей поговорил?
— Когда? Я целый день на выездах. А что? Она опять что-то натворила?
— Натворила? Она чуть было в прямом эфире труп не сотворила, экстрасенсорша хренова! Хорошо рядом толковый парень оказался. Сумел Тарасову сердце запустить. Сейчас его в реанимации выхаживают. Нет, вот ты скажи, твоя Варвара понимает, что творит? Она понимает, куда лезет? Детектив в юбке, черт бы ее подрал! В прямом эфире выдавать такие данные! Даже если она права, то представляешь, скольких потенциальных свидетелей она ставит под удар? Такое понятие, как тайна следствия, не зря придумано. Потому на частный сыск лицензии кому попало и не дают.
— Можно подумать, она об этом знает, — огрызнулся Коростылев, — проснулся в девчонке дар, вот она и размахивает им, как дубинкой. Робина Гуда из себя корчит.
Майор был зол, причем зол не на Варьку (что взять с глупой девчонки?), а на Алексея. Ведь не только не остановил дуреху, а сам наверняка в этой авантюре участвовал. Он что, не понимает, чем им это грозит? Даже не им, а ей! Он-то в тени все время. Вроде и Варьку защищает, и в то же время за ее юбкой прячется. А ведь поначалу впечатление разумного, осторожного парня производил, и вот на тебе! Просто дитя несмышленое. Черт! Гнать его надо было тогда из дома, пока Варька окончательно к нему не прикипела.
— И что теперь делать будем? — Полковник спустил пары и уже готов был к конструктивному
