– Ну-ну, всё позади, – похлопал я его по плечу. – Держи педипальпы по ветру.
– Педи… чего? – прохрипел Хащщ. – Ты это, хомо… со словами поответственнее.
– Я щупальца имел в виду, – скромно сказал я. – Вместе с твоими хелицерами.
– Умный, да? – скривился Хащщ. И, не долго думая, махнул еще одну кружку спирта, благо она уже снова наполнилась. После чего выдохнул: – Напридумывают всяких слов, а потом выпендриваются. Ишь ты, блин, педи… как их? Педицеры?
– Тебе хватит, – сказал лесник, подойдя и забрав кружку у мутанта, глаза которого из красно-выпученных понемногу становились благостно-масляными. – Дело еще не закончено. Пошли поглядим, что там с Монументом.
А поглядеть было на что.
Главную аномалию Зоны оплетали черные щупальца – такие же, как те, что росли из спин элитных «мусорщиков», только потолще и подлиннее. Возле подножия Монумента сидел Лютый и жалобно мяукал, причем его мяв был поразительно похож на связную речь, в которой явно слышались нотки сочувствия. Мой котэ словно разговаривал с аномалией, подбадривал ее на своем каракальем языке – мол, держись, вон мои друзья идут, они помогут.
– Ишь ты, паскудство какое, – покачал головой лесник, подойдя ближе. – Прям самый настоящий спрут на наш Монумент напал.
Выражение «наш Монумент» меня слегка удивило поначалу, но потом я подумал – а ведь и правда, наш. Как и вся Зона, и каждая тварь, что в ней обитает. Хоть и бьемся мы порой с ними насмерть, а ведь, как ни крути, это всё наш сталкерский мир, которым мы сами пропитаны насквозь, до мозга костей. И забрось нас судьба в другую вселенную – благополучную, роскошную, стерильную, без мутантов и сволочей разных, что норовят подстрелить тебя из-за каждого куста, – выживем ли мы там? Не сопьемся ли от скуки и безысходности, лишенные вот этих вот наших аномалий, серой травы под ногами, экстремально звездного неба над головой? Кто знает… Иногда, конечно, хочется бросить всё и рвануть на Большую землю, пожить нормальной человеческой жизнью. Но смогу ли я в той жизни выжить, и не окажется ли то испытание страшнее любой самой жуткой опасности, которую может преподнести Зона? Не знаю…
Пока я подвисал, предаваясь размышлениям о нашем сталкерском житье, лесник неторопливо обошел Монумент и, присвистнув, остановился.
Я подошел к нему. Ага, понятно, с чего это у лесника такое лицо удивленное стало.
Позади аномалии прилепилась круглая присоска величиной с большой эмалированный таз, из которой и росли эти черные щупальца. Живая. Дышащая. То раздувающаяся, то опадающая. Но не это было поразительно – я всяких тварей повидал в разных вселенных Розы Миров, и еще одной пакостью меня было бы сложно удивить. Дело было в том, что на спине этого живого таза отчетливо просматривался рисунок – две жирные точки и дугообразная полоса под ними, что в совокупности очень напоминало мило улыбающийся интернетовский смайл.
Память услужливо преподнесла картинку из моего относительно недавнего прошлого: я держу на ладони круглую пластиковую блямбу, выдранную из уха мертвой девушки, а в нее медленно втягиваются окровавленные волоски – нано-нити, проникшие в человеческий мозг и подчинившие его чужой воле[5]. А с этой блямбы издевательски скалится смайл, очень похожий на тот, что виден на спине твари, опутавшей щупальцами Монумент.
– Я похожую штуку на Большой земле видел, – сказал я. – Нейрофон называется. Гаджет нового поколения. Вставляешь в ухо – и всё, привет. Сначала он тебя очаровывает новыми технологиями, а потом превращает в управляемого зомби. Подарок «мусорщиков» человечеству, падкому на игры и виртуальные развлечения.
– По ходу, они теперь и Монументом управляют, – сказал лесник. – И через него попытались мне мозги промыть, сделать из меня что-то типа управляемой торпеды. Да только не на того напали. Хорошо, что друг помог.
Я было подумал, что он имеет в виду нашу команду, но лесник кивнул на Лютого.
– Это он мне мозги на место поставил. Убил фактически. Видать, «мусорщики» меня за мертвеца сочли и отстали от моих мозгов. Ошиблись маленько, сволочи.
С этими словами лесник размахнулся и изо всех сил всадил штык в центр блямбы, прямо между точек-глаз мерзкого смайла. Выдернул – и воткнул снова. И еще раз. И еще…
Из блямбы хлестануло гнойно-желтым, словно лесник нарыв вскрыл. Она задергалась, зашипела угрожающе, но пожилого сталкера это не остановило – он методично продолжал своим штыком превращать блямбу в решето.
Тварь слишком поздно поняла, что ее жуткие щупальца никого не впечатляют. Она принялась отлеплять их от Монумента, пытаясь хлестануть лесника толстыми черными жгутами, но я это дело быстро пресек из своего «Винтореза». С такого расстояния промахнуться нереально, поэтому я отстреливал щупальца по мере того, как тварь выдирала их из аномалии. При этом я отметил, что на Монументе от них остались глубокие вдавленные следы, как на большом куске пластилина, который перетянули веревкой. Впрочем, ничего удивительного. Если это паскудство есть живой прототип нейрофона, то для него вполне нормально вживить свои щупла в объект и диктовать ему волю оператора, создавшего столь жуткого монстра.
Однако это вживление в Монумент не пошло твари на пользу. Если б ей удалось разом все свои щупальца отлепить, кто его знает, как бы дело обернулось. А так, пока она по одному выдирала их из аномалии, слегка озверевший лесник наконец попал своим штыком в какой-то жизненно важный центр.
Тварь завизжала как крыса, которой прижали хвост, – тонко, пронзительно, мерзко… И, дернувшись в последний раз, безвольно повисла на своих щупальцах, которые еще не успела вырвать из Монумента.
– Сдохла, – выдохнул лесник. После чего достал из кармана тряпку и принялся обтирать штык. Сразу видно профессионального воина. Сначала оружие, потом всё остальное.
Покачиваясь и держась за брюхо, подошел Хащщ. Видно было, всё еще хреново ему, но глаза мутанта уже из кроваво-красных стали мутно-белыми. У ктулху с регенерацией всё в порядке, думаю, еще несколько минут, и он будет в норме.
Лесник же вытер штык, закинул винтовку за спину, взялся за дохлую блямбу и как следует рванул.
Послышался слабый треск, потом шелест – и мертвые, безвольные щупальца сползли с Монумента… на котором осталась сеть глубоких борозд, похожих на свежие раны. Причем, несмотря на освобождение, аномалии явно нездоровилось – мерцала она слабым, неровным светом, словно свеча с отсыревшим фитилем, собирающаяся вот-вот потухнуть.
– Ничего, оклемается, – сказал лесник, отдуваясь и нюхая ладони. – Ну и вонь… По ходу, «мусорщики» на Монумент эту гадость прилепили, чтоб нашу Зону контролировать. А может, и весь мир решили захватить. Хорошо, что мы вовремя подоспели. Думаю, теперь их порталы закроются, хотя, конечно, еще предстоит зачистить тех «мусорщиков», что
