___
Часть IV. Встреча четвертая
Глава 21. В ожидании грозы
Скорей бы уж разразилось! ливануло! Который день город задыхался от смога и пыли. Сгустившийся воздух ки-пел, претворяя улицы в дрожащее мутное марево, при-вычную материю – в предгрозовой мираж, Пыль бурлила на тротуарах, ошпаривая прохожим лица, руки и ноги, хле-стала в окна и двери. Ветер то налетал шквалами, то зати-хал, увязая в зное. Уже который день в такую-то, редкую для средних широт жару, люди предпочитали сидеть по до-мам, не выходя на улицу, а если случалось выйти, захваты-вали зонтик на случай дождя, и стоило сухим грозовым раскатам приблизиться, – спешили укрыться в кафе.
***
«Чем меньше времени остается на поиски счастья, тем отчаянней и злее становятся эти поиски, откровенней и решительней сами женщины. А так как их представления о счастье всегда с мужчиной связаны, а само счастье ни в чем обвинять не хочется, то вот и любят зрелые дамы на мужчин за все посердиться, причем на всех сразу. Зато чуть ни с детским простосердечием готовы уверовать, что встретив более-менее приятного мужчинку, встретили того, с кем всю оставшуюся жизнь разделят, вместе стареть будут, закаты встречать, – если, конечно, свое, женское в себе не похоронили. Потому что нормальные женщины по природе своей тягу к мужчине чувствуют и жить не мо-гут, чтобы чары свои не проверять. В этом жизнь их, их суть природная. А с природой спорить – себя уродовать, роботом становиться... Нет, какими бы ни были статисти-ка, возраст, эпоха, а женщина женщиной оставаться долж-на, – соблазнительной, кокетливой, желающей, чтоб ее же-лали. Да только сами женщины все больше за мужиками бегут, сильными хотят быть, успешными, а про природное свое забывают. И начинается: настоящих мужчин нет. А женщины – настоящие! – где?
Вон, одна, у окна сидит: солнцезащитные очки в пол-лица, с головой в какие-то бумажки ушла, читает, улыбается, карандашиком что-то отчеркивает, а жизни ре-альной, живой, словно замечать не хочет. И элегантная, и аккуратненькая, но ни декольте тебе заманчивого (в та-кую-то жару!), ни грамма косметики (губки-то бледноваты, это даже Алексей при всей своей аллергии понимает). Все строго: платье, шарфик... а кольца обручального нет. А ведь тоже, наверное, мечтает. Таится, но мечтает. А чего таиться-то? Может, сними ты эти очки, – а там глаза удиви-тельной красоты, оденься попрозрачнее, посексуальней, – тут же воздыхатель появится. Фигурка-то очень даже. Эх ты, скромница!»
Алексею нравилось думать, что у каждого человека есть свои сверхспособности. Себе он определил дар вну-шения и время от времени «упражнялся», разгоняя скуку. А сейчас на очки эти вдруг рассердился: «ну, покажи глаз-ки, не прячь душу», – внушал он женщине у окна из чисто-го интереса к эзотерическому. И ведь сняла. И сердце его встрепенулось, вздрогнуло. Как же он не увидел, как не при-знал этих нежных, естественных губ, ровного спокойного лба! И теперь, ощутив астральный кураж, он начал вну-шать Марине, чтоб она сама обернулась, узнала, улыбну-лась ему. Но то ли внушение уже не срабатывало, то ли терпения не хватало.
***
– Здравствуй, Мариш, – сел напротив седой, зарос-ший щетиной, грузный мужчина. Время изменило его чер-ты, но этот негромкий голос она бы узнала и под громовые раскаты. – Позволишь? – (в голове у него уже крутилось, что работы на сегодня нет, правда, в квартире бардак. Уби-рать-то некому. Родителей нет, новой женой так и не обза-велся, а с одинокого мужчины что взять?)
Марина невесело кивнула:
– Здравствуй, Алеш. – Мальчишки в деревне у бабы Мани был. Дома только старенький Живчик ждал (собачьим долгожителем оказался). Тишина, отдых, уединение. Как же она любила такие дни! Правда, случались они нечасто. Зато уж если случались, – за подарок судьбы почитала, на суету-маету не разменивала. Даже корректуру в кафе по дороге домой просмотреть решила, чтобы дома этим не заниматься. И надо ж – такая встреча! И так некстати. А ведь когда-то боялась, встретить его боялась, увидеть слу-чайно, столкнуться вдруг. А потом улеглось. Даже думала, хорошо бы найти, прощения попросить, только за что не знала. За то, что люди разные? и где одному бездна, – другому игра-забава? Потом поняла: не в прощении дело, а в том, что душа тоской по нему, как фантомной болью, исходится. От такого понимания даже легче стало. С тех пор если и вспоминала, – счастья желала, и как будто справ-ляться с памятью стала. Потом и вовсе не до воспоминаний стало. Переехала, Гришку с Мишкой родила, с ними глаз да глаз нужен. То один коленку разобьет, то другой. Когда и выросли! Вчера еще «Марина» выговорить не могли, – все Малина да Малина, – сегодня богатырями смотрят. А с ними и Марина не то чтоб сильней, а как-то бесстрашнее стала, и сейчас, глядя на Алексея, лишь удивлялась: зачем бы ему подсаживаться? О чем говорить-то?
– Давно не виделись. Замужем? – как можно друже-любнее спрашивал Алексей, посматривая на ее пальцы и ожидая услышать «нет».
– Замужем, – отложила Марина корректуру.
– Официально? – удивился он.
– Со штампом. Хочешь, паспорт покажу? – улыбну-лась она.
– А кольцо?
– Кольцо? – Марина с интересом взглянула на соб-ственные пальцы, будто сама удивляясь их внешнему виду. – Сначала не до него было, а потом так привыкла.
– Надо же, – не так представлялась ему эта встреча. Да полно! Представлялась ли? Или кажется, что представ-лялась? как всегда, стоило Марине появиться, казалось, что сама жизнь к ее появлению и вела. – И что? по любви?
– По жизни.
Глава 22. Три богатыря
Марина, по возвращении из Ровенек, мужчин избе-гала, не потому что боялась или ненавидела, – просто пото-му что избегала. А они, как назло, из всех щелей полезли. Бабушка-соседка по коммуналке растворилась куда-то, ос-тавив комнату внуку – почти ровеснику Марины. Тому и квартиры отдельной хочется и природные потребности ублажить. Мужик же. Плюгавенький, спившийся, – но му-жик. А как понял, что с Мариной ничего не светит, друзей в ход пустил: вдруг кто соседку обаяет, а там и насчет ком-наты порешать можно будет. То-то ей женихов привалило! И все такие щедрые: горы злата сулят, в светлое будущее зовут, – только в мужья возьми и сособственником запиши. В другой комнате амбальчики в малиновых пиджаках появляться стали. Эти без обиняков действовали:
– Ты ж одна живешь? Случись что,
