Старозаветный паладин схватил товарища за руку и потащил вглубь алькова с пустыми гробами. Туда же успели добраться трау и Крысь. Сэр Норлингтон понимал, что это убежище столь же призрачно, как жалость в глазах сприггана, но оставаться в центре зала сейчас было равносильно самоубийству.
— Вы тоже слышите это, сэр? — спросил молодой рыцарь дрожащим голосом.
— Что слышу? — Старозаветный паладин недоуменно покосился на Джеймса.
… Никто не мог сказать, когда случилось непоправимое. Стремясь оградить свои цитадели от вражеского колдовства, маги проглядели то, что твари, с которыми они неосмотрительно заключали союзы, привели на их земли множество собратьев из других краев. Они будто не замечали того, что нейферту уже занимают неприступные прежде твердыни, что кланы фоморов захватывают и опустошают их города и замки, но что хуже всего — спригганы нашли способ вернуть облик всем своим заколдованным ранее сородичам. А ведь хозяева Чуждых Королевств еще и наделили других, созданных в их жутких лабораториях, тварей свободой воли и жестоким, пытливым умом. В результате очень скоро создатели потеряли власть над большинством из своих творений. Взращенные магией чудовища хорошо умели делать только одну вещь — убивать, и в какой-то момент они перестали делать различия между врагом и союзником. Магов, приказывающих им, они ненавидели не меньше, чем других людей. Так началась новая война — людей и тварей, в которой люди должны были погибнуть все до последнего. Магические замки властителей жгли, колодцы в них травили ядами, самих колдунов преследовали и разрывали на части, а простые люди были слишком заняты спасением собственных жизней — никто не желал вставать на защиту магов, которых винили во всех бедах. А после одного из властителей, того, кто считался, едва ли не самым могущественным, дальновидным и мудрым, убили собственные прислужники-спригганы, выпотрошили его и разослали его части прочим магам. И тогда хозяева Чуждых Королевств испугались…
Должно быть, сами стены, уставшие от древней подлости и векового молчания, поведали Джеймсу о случившемся. А может, всему виной был затравленный визг Крыся, или черный взгляд прорезей-глаз жуткого сприггана, глядящего прямо на него.
… Старые недруги впервые собрались вместе, забыв на время вековую вражду. Самые могучие чародеи договорились, что разделят власть позже, когда удастся очистить землю от тварей и восставших против их власти рабов. Чтобы достичь своей цели, они подготовили страшное заклинание, которое должно было убить все живое на Терновых Холмах. Они назвали его «Зимой-Без-Надежды, Зимой-Без-Конца», грозной прелюдией которой должна была стать Вечная Осень. Для произнесения заклинания в ход решено было пустить весь запас природного обсидиана, покоящийся в недрах Григ-Даррогана, но никто точно не знал, сколько чародейского камня лежит под толщей земли. В любом случае гибельное заклятие грозило быть таким сильным, что по всем расчетам даже великие чародеи не смогли бы его пережить — их разум угас бы, а память стерлась.
Совместными силами они провели эксперимент, и выяснили, что пережить катаклизм будут способны лишь те, кто заблаговременно покинет мир живых. И они решили покинуть его на своих условиях — залечь в колдовской сон, напоминающий смерть. Сложность состояла лишь в том, что без чужой помощи ни запустить заклятие, ни очнуться после подобного сна было невозможно. Непременно нужен был тот, кто будет бодрствовать, кто все начнет, а после станет сторожить их сон и однажды разбудит. Они назвали его Смотрителем…
Плетеный Человек пытался творить какое-то колдовство, но раз за разом ему приходилось начинать сначала — все его оружие одно за другим оказывалось словно затуплено или переломлено… А пробудившиеся просто глядели на него — с ненавистью.
… Жребий пал на одного из них. Маги колдовали без сна и отдыха несколько месяцев, они оплели Смотрителя нитями — плотно обвязали все его тело, и наложили на эти нити все защитные чары, которые знали. Было очевидно, что гибельное заклятие пробьет плетеную броню, но, в отличие от прочих бодрствующих, оно не убьет его быстро, а станет пожирать медленно-медленно. И этого времени, согласно их расчетам, как раз должно было хватить, чтобы действие их Зимы сошло на нет.
Но доверия, как и прежде, между магами не было, они боялись, как бы Смотритель не передумал будить их, когда все закончится. Чтобы избежать этого, они решили привязать его к себе. Они забрали душу Смотрителя, пообещав вернуть ее лишь тогда, когда они вернутся в этот мир. После чего расплели несколько нитей на его теле, и каждый из великих магов взял себе конец, протянув его через замочную скважину хрустального гроба, будто через игольное ушко.
Когда все было готово, они остановили Осень. А затем улеглись в саркофаги, сжали ледяными пальцами нити, тянущиеся к Смотрителю, которого усадили в центре усыпальницы, и уснули. На тот момент все их рабы, слуги и рыцари уже были погружены в сон. Смотритель остался их караулить.
Чтобы спустить с цепи «Зиму-Без-Надежды, Зиму-Без-Конца», нужно было остудить не только землю, но даже небо над Терновыми Холмами — этого требовало заклятие. И смотритель стал ждать…
Они просто стояли в своих хрустальных гробах, глядели перед собой. Воздух в усыпальнице стал тяжелым и липким.
А в темном углу алькова, где укрылись паладины, кто-то принялся возиться в том месте, где сходились две стены. Кто-то едва слышно запищал:
— Послушай… ты должен… я знаю того, кто… очнись…
Но Джеймс был настолько сбит с толку как происходящим в центре зала, так и историей, разворачивающейся у него в голове, что ничего не замечал.
— Заткнись, крыса, — со злостью прошептал сэр Норлингтон. — Ты ведь не хочешь, чтобы они обратили свои взоры сюда…
— Но я только… — всхлипнул Крысь.
— Молчи…
Джеймс не слушал их. Он глядел на Верберина, застывшего перед Плетеным Человеком — его длинные белые пальцы шевелились, словно он перебирал струны невидимой лютни.
… Смотритель сидел в центре усыпальницы два столетия. В восемнадцать гробов, расположившихся кругом, тянулись от него длинные нити, зажатые стылыми пальцами. Он почти не шевелился, он не ел, не пил, не спал… не дышал… Его тело внутри кокона истлело, а запертый в кукле дух не мог просочиться сквозь зачарованную витую кожу. Согласно замыслу чародеев, два века он ждал, когда Терновые Холмы достаточно остынут для гибельного заклятия, но на деле два долгих века он тянул свои нити из пальцев
