Вокруг него падали убитые люди: и свои, и враги. Со всех сторон раздавались громкие крики и лязг металла о металл. Воины Хасана и даже рабы рубились уже не за плату, не ради славы и даже не за свободу. Они просто пытались выжить и как умели боролись за свои жизни. В наступившем хаосе невозможно было ничего разобрать, не было понятно, кто кого одолевает: асары и их рабы, или же чернокожие воины. Одно было ясно: бой будет продолжаться до полного истребления одной из сторон…
* * *… Прочертив саблей прямо поперек черной маски, Ильдиар сразил насмерть еще одного из нападавших и вдруг понял, что врагов рядом больше нет. Последних бергаров уже добивали повсюду. Четко и методично, не оставляя в живых никого. Воинов визиря Мечей осталось в строю не более десяти, многих вождей тоже не было видно, но сам Али-Ан-Хасан был жив. Рабов же погибло без счета… Что касается Сахида Альири, то, судя по всему, не в этом бою ему было предначертано сложить свою голову: сейчас он все еще бился с одним из оставшихся на ногах врагов, и чернокожий воин отбивался от его клинка из последних сил.
Граф де Нот огляделся. Вся тропа в тени бархана, на которой шел бой, была усеяна мертвыми и умирающими. Вокруг покойников кругами носились обезумевшие лошади и верблюды. Кто-то кричал, кто-то бился в судорогах на песке, не в силах вынести тяжесть раны. Кругом царила неразбериха, и за рабами никто не смотрел. Ильдиар понял: это его шанс. Пора! Лучшего случая для побега ему не представится… а потом он отыщет подлого асара и все у него вызнает. Требовать ответы, будучи свободным, всяко легче…
Один миг на то, чтобы точно оценить обстановку. Второй — чтобы схватить под уздцы коня. Третий — вскочить в седло. Четвертый…
— Нет!!! Помогите!!!
Валери. Это ее голос, совсем рядом. Ильдиар оборачивается на крик и видит, что по какой-то странной, роковой случайности уже сраженный в бою чернокожий воин встает на ноги и подбирается к ней: его шатает от страшной раны в боку, но рука медленно поднимает оружие, ползет вверх, чтобы обрушить сталь на попятившуюся и упавшую на спину беззащитную девушку… Ильдиар видит, как Сахид Альири мощным выпадом отшвыривает в сторону своего противника и бросается к ней на помощь… Но он так далеко — ему ни за что не успеть… Бансрот подери…
Паладин развернул коня и изо всех сил ударил того пятками в бока. В тот миг, как черный скакун оказался подле бергара, Ильдиар прыгнул на него прямо из седла. Он успел оттолкнуть черного воина в сторону в самый последний миг, но зазубренное лезвие все же обагрилось невинной кровью. Валери закричала от боли, зажимая рукой кровоточащую рану на груди — клинок прошел вскользь.
Обезумевшая лошадь унеслась прочь, черный воин зарычал, уподобляясь зверю, попытался достать Ильдиара зубами… Еще некоторое время они катались по земле, сцепившись, пока, наконец, Сахид Альири не оборвал жизнь врага, точно рассчитанным ударом отделив голову от тела. Все было кончено.
Валери неуверенно поднялась с песка. Она зажимала ладонью рану, но та была совсем несерьезной. Все могло быть намного хуже. Сахид перевел свой взгляд с нее на Ильдиара.
— Ну, что, паладин, теперь ты видишь, кому из нас благоволят боги? — Отвратительная усмешка вновь появилась на губах подлеца, как будто и не сходила с них.
— Однажды я просто убью тебя, Сахид, — прохрипел измотанный боем Ильдиар.
— Конечно. Но сначала я выручу за тебя много динаров. Иначе ты встанешь в очередь желающих прикончить меня, а я не в силах смотреть, как ты томишься в ожидании.
— Ильдиар! — прошептала Валери (какой же слабый у нее сейчас был голос). — Надо было бежать… Ты мог быть свободен… Спасибо тебе…
Паладин-раб опустил голову — его слипшиеся волосы упали ему на глаза:
— Нет, это тебе спасибо, Валери, — сказал он. — Благодаря тебе сегодня я вспомнил о том, о чем забывать не следует: свободен лишь тот, кто сам делает свой выбор. И я свой сделал. Да, я мог спастись, но в этом был бы лишь позор, потому что вслед мне неслись бы крики убиваемой женщины, чью смерть я мог предотвратить. Нет различия между пленником и рабом, но есть различие между тем, кто способен выбирать и тем, кто нет.
— Браво, о мой велеречивый сладкоголосый паладин, — улыбнулся краешком губ Сахид Альири. — Объятия Пустыни открывают в тебе слог и мысль мудрого бахши?. Это значит, ты пришелся ей, — асар кивнул на песок под ногами, — по душе…
На этот раз Ильдиар так и не смог понять, насмехается над ним его враг, или же напротив, говорит серьезно. Единственное, что он точно заметил — это неприязненный и разочарованный взгляд, который Сахид Альири бросил на кричащего на подчиненных визиря Мечей. На какое-то мгновение на лице ловца удачи промелькнула недюжинная злость — словно что-то вдруг пошло не по его плану.
Спустя примерно три часа, похоронив своих убитых и подобрав раненых, сильно поредевший невольничий караван Али-Ан-Хасана продолжил прерванный путь. Выживших пленников вновь согнали в колонну. До цели оставалось пройти всего каких-то полтора дня через пустыню, но для графа де Нота этот короткий промежуток времени, отделявший его от рынка рабов, обещал превратиться в вечность. Впереди был Ан-Хар…
Глава 2. Чужие
Есть порог, и бывают те, кто за ним,Есть дороги, ведущие в край Нелюдим.И не люди, не твари, каждый — тьмы побратим,Тех могил серых камень считают своим. Там надгробья стоят над живыми, и тернЗатянул все холмы, свою вязь распростер.Там в глазницах у многих растет только мох,И пурпуром раскинулся чертополох. Там схлестнулись нейферту и черный спригган,Там война без конца, месть цветет и обман.Терненби — столица тех проклятых мест,Где незваного гостя сожрут за присест. Тебе кажется: друг, или брат, или мать,Но ты скоро узнаешь: пора умирать.Лишь фигура знакома, но взгляд неживой.Легкой смерти не жди, для него ты — чужой. Когда слетятся дрозды, листья все опадут,А в темницах нейферту птичью песнь пропоют,И Кузнец докует гобелен на стене,Распнут Трижды Седьмого… на веретене. «Когда слетятся дрозды». Ригарре (песнь) о падении
