— Ты поможешь нам найти тварь, из-за которой мы оказались здесь, Крысь? — спросил Джеймс.
— Это было бы глупо с моей стороны помогать вам… умереть. Тот, кто вас ищет, непременно найдет вас, но лучше бы это случилось позже, чем раньше, — наставительно произнес хвостатый. — Или же на ваших условиях. А для этого вам придется все разведать, унюхать и подслушать. Поэтому вам невероятно повезло, что Крысь с вами! Он научит вас, как убивать тех, кто правит на Терновых Холмах. И когда тот, о ком пока лучше не думать, придет за вами, вам будет, чем его встретить. А сейчас спите, теплые существа с теплой кровью, завтра нам предстòит идти далеко и совершить много важных дел, прежде чем вновь взойдет это цыганское солнце, которое вы зовете месяцем…
* * *Ночь выдалась холодной, и хотя дождь так и не хлынул, ночевка на сырой земле дала о себе знать: горло Джеймса резало, порой из него вырывался хриплый кашель, а все тело сковал дикий озноб. Ветер не прекращал бесчинствовать ни на миг. Лиственная метель мела так сильно, будто ее кто-то раздувал нарочно. Все кругом потонуло в вое ветра и шелесте листьев. Дежурили по очереди.
Ближе к утру, в предрассветных сумерках, когда буря была в самом разгаре, сэр Норлингтон увидел на склонах ближайшего холма нечто странное. Сперва он решил, что ему померещилось, но чем дольше он вглядывался, тем сильнее убеждался, что видит несколько фигур, сотканных целиком из листьев. И жуткие порывы ветра, которым по силам было, казалось, опрокидывать каменные башни, ничего не могли поделать с этими странными существами. Старозаветный паладин будто позабыл о буре: ветер больше, вроде бы, не выл, а листья, мечущиеся кругом, перестали доставлять какое-либо неудобство. Все внимание рыцаря поглотили незнакомцы на склонах холма.
Фигуры эти представляли собой самое печальное и отчаянно тоскливое из всего, что видел за свою долгую жизнь старозаветный паладин. Глядя на них, на их согбенные плечи, на опущенные долу головы, ему вдруг так захотелось… нет, в следующий миг он равнодушно отметил, что даже желаний у него больше не осталось. Просто понимание, что жизнь не вечна. И пусть молодость к нему вернулась, но это отнюдь не второй шанс, а лишь вторая возможность утратить эту самую молодость. Скоро она истечет из него потом, кровью и слезами. И он снова постареет, одряхлеет, пригнется к земле, будто эти несчастные фигуры из листьев. Существа на склонах холма казались безутешными, и даже листья понемногу отпадали от их тел, оставляя после себя дыры и проплешины в изящных человекоподобных фигурах. Они повернули к нему лиственные головы, кивнули. Все верно, лишь вместе с ними, подле них его тоска немного развеется. Рядом с ними он прекратит испытывать горе, страдать, терзаться сомнениями, не понимать. Сперва ему следует лишь взять меч и опереться на него, как на костыль. Упереть его в грудь, ведь это так невыносимо, когда твое тело слишком тяжело для твоих ног, а еще…
О чем там еще думал Прокард Норлингтон должно было остаться загадкой, поскольку тут же, откуда-то сбоку раздался недоуменный вскрик, и какой-то незнакомец вырвал из его рук меч, который он уже примерял к своему сердцу. Сэр Норлингтон дернул головой и очнулся. Незнакомец превратился в Джеймса.
— Что с вами, сэр?! — Молодой рыцарь был поражен. Да что там — старозаветный паладин сам был поражен. — Что вы пытались?… Зачем это?…
— Не позволяйте ему смотреть на них! — завизжал Крысь, проснувшийся и вылезший из-под плаща поглядеть, в чем там дело. Он мгновенно оценил ситуацию.
— На кого «на них»? — начал было Джеймс, но тут же запнулся, стоило ему различить в лиственной буре фигуры на склоне холма.
— Это лливы! — пищал Крысь. — Не глядите на них! Они вызывают тоску и заставляют покончить с собственной жизнью! На них нельзя смотреть!
Джеймс подчинился.
— Сэр Норлингтон, закройте глаза! — велел молодой рыцарь. — И сейчас не время для споров!
Старозаветный паладин молча последовал совету — он и не думал спорить. Он закрыл глаза и попытался понять, что же с ним произошло. И как он так легко попался в ловушку?! Как же так вышло?!
— Не бойтесь, мои добрые друзья, — заявил Крысь. — Они не придут, не спустятся в нашу расщелину. Если вы еще не перерезали себе горло, не выкололи сердце, не спрыгнули с обрыва, не удушились подушкой, не…
— Хватит! — рявкнул сэр Норлингтон, не открывая глаз. — Когда эти лливы уйдут? Когда они уйдут отсюда?
— Как только буря закончится, — ответил Крысь.
— Они не попытаются снова? — с дрожью в голосе спросил Джеймс.
— Нет. Вы же не глядите на них. — Крысь примерял на себя личину доброго дядюшки — у него не слишком хорошо выходило: в наигранной доброте и заботе проскальзывало нечто… крысиное. — Пока буря не закончится, не открывайте глаз, и все будет хорошо.
— И что нам делать до того времени?
— Спите, — коротко бросил усатый.
А что еще оставалось… Но перед тем, как провалиться в сон, старозаветный паладин вдруг подумал: «Маленький мерзавец, ты будто нарочно ждал, пока я проткну себе грудь мечом. Если бы Джеймс вовремя не проснулся, ты ведь точно не стал бы вмешиваться…».
* * *Под утро в расщелине проснулись три запорошенные листьями холмика, которые тут же принялись высвобождаться из нерукотворного плена.
Сначала со стороны меньшего бугорка показались усатая морда, хвост и передние лапы Крыся. Хвостатый громко чихнул, будто ему в нос сунули волос, и листья тут же осыпались с его шкуры.
Чих, в свою очередь, разбудил Джеймса. Он поднялся вместе с налипшим на него лиственным холмом и принялся яростно стряхивать его с себя, впрочем, без особого успеха: все, что опадало, тут же будто лезло к нему обратно. Его старший товарищ проснулся от ругательств, заполонивших расщелину. Оценив, как крепко вцепились листья в Джеймса, он решил действовать не столь грубо. Не поднимаясь на ноги, старозаветный паладин заплел очередной узел на атласной ленте рыцарского меча, но толку от этого действия оказалось не многим больше, чем от потуг сэра Доусона. Налетевший порыв ветра приподнял с коленей сэра Норлингтона в воздух небольшой ворох листьев, но большая часть из них тут же опустилась обратно, не желая сдавать позиции. В конце концов, путникам пришлось выбирать: либо сдирать с себя листья по одному, либо смириться с ними.
— Не тратьте время, Джеймс, — проворчал старозаветный паладин. — Тут даже наговоры бессильны, с этой дрянью.
— Да, они
