— Сэр, откуда здесь столько листьев? — недоумевал молодой рыцарь. — Понятно, что на дворе осень, но здесь же во всей округе и десятка деревьев не наберется.
— Эти листья не с деревьев, — покачал головой сэр Норлингтон, — и осень здесь ни при чем. Их приносит Киан-Дерр, ветер с Григ-Даррагана.
— Но только лишь красные! — вставил Крысь. — Желтые же приносит Инни-Дерр, ветер с Крамолла. И в самом сердце Терновых Холмов они сталкиваются в небе. Так получаются лиственные бури.
— Говорят, — добавил старозаветный паладин, нарочито игнорируя назойливого носатого, — что это души погибших в войне.
— Здесь тоже была война?
Глядя, как сэр Норлингтон копается в своем мешке, Джеймс присел на ближайшее надгробие.
— Быть может, вы желаете услышать о великих битвах, сражениях, доблести, рыцарской чести и прочей благородной ерунде, мой юный друг? — проворчал старозаветный паладин. — Тогда, боюсь, я вас разочарую. Эта война была не из тех, о которых вы привыкли слышать в рыцарских балладах. Представьте, что ни у одного из ее участников за душою не осталось ни капли совести, не говоря уже о такой глупой химере, как честь. Движимые страхом, они спускали с цепи такие силы, а в собственной злобе и ненависти друг к другу зашли столь далеко, что даже пыли от их имен нынче не сохранилось.
— Что-то случилось в Григ-Даррогане и Крамолле, — вновь подал голос Крысь. Когда он произносил эти названия, все его тщедушное тельце передернулось, сведенное судорогой. — Нечто ужасное. Никто не знает, что, но с тех пор на Терновых Холмах правит Осень, дорог на Григ-Дарроган и Крамолл больше нет, а ветры, Близнецы Дерр, приносят оттуда лишь мертвые листья. Должно быть, там применили самые ужасные заклятия из всех, что когда-либо применялись.
— У вас тут есть маги? — удивился Джеймс.
От этих слов, казалось, сами окружающие холмы и сметенные в расщелину листья зашевелились, принявшись шептать что-то нехорошее, злое. Налетевший ветер вновь поднял часть красно-желтого ковра в воздух, в бессильной злобе бросая мокрые листья под ноги чужакам.
— Не вздумайте больше произносить вслух этого слова, мастер Джеймс, — после некоторой паузы отозвался Крысь, отряхивая лапой с морды налипшие листья. — Здесь оно равносильно проклятию. А Крысь не желает зла ни себе, ни своим спутникам… Именно те, кого вы только что упомянули столь некстати, и были за все в ответе…
Дальше собирались молча. Джеймс и сэр Норлингтон кашляли и тщетно пытались согреться в своих сырых, как дно колодца, плащах. О горячем завтраке, как, впрочем, и о любом другом тоже, можно было и не мечтать, что, вкупе с только что услышанным, так же не способствовало поднятию настроения рыцарей. Хвостатое существо же, напротив, выглядело изрядно посвежевшим и отдохнувшим — длинные прямые усы успели обсохнуть и теперь браво топорщились в стороны, вытянутый нос то и дело принюхивался к чему-то, а серые глазки бегали по сторонам, как у пойманного за нечистую руку шулера.
— Оставим в стороне все эти старые проклятия и легенды. Поговорим о насущном, — убедившись, что вещи собраны, и отряд готов двигаться дальше, сэр Норлингтон решил внести ясность в создавшееся положение. — Если помните, Джеймс, хозяева трактира определенно не были нам рады — мы оказались для них нежданными. Значит, их не поставили в известность на наш счет. О чем это говорит?
— О том, что наши Том и Мот не причастны к нашему… эээ… похищению? — предположил Джеймс.
— Принцы-Без-Жалости не удостаивают привратников аудиенциями, — вставил Крысь. — Они приходят и забирают то, что хотят, когда хотят, и вассалы вынуждены мириться с их волей. Перед Терновым Законом либо склоняются, либо после корчатся на шипах. Вы когда-нибудь чувствовали, как, оплетенная колючей лозой, ваша кожа рвется сама по себе, стòит вам пошевелить пальцем? И вот, вы лежите без движения, не в силах вздохнуть, зная, что любое ее касание, — да что там касание! — даже обычный стук сердца в груди, обрекает на такие муки, терпеть которые невозможно… Но не дышать вы не можете, как не в силах остановить и биение сердца…
— Возможно, вы правы, Джеймс, — продолжил рассуждать старозаветный паладин, бросив презрительный взгляд в сторону их серого советчика. Красноречие Крыся и описание пыток его ничуть не тронули. — Но ведь можно предположить и не только это. Нас могли провести сюда тайно — без ведома Тома и Мот.
— Невозможно! — взвизгнул хвостатый. — Никто в здравом уме не осмелится обмануть привратника, если только тот, кто заманил вас сюда, сам не стòит выше по положению, ну а тем и обманывать незачем…
Крысь резко умолк, словно только что проболтался о чем-то важном и ужаснулся собственных мыслей. Сэр Норлингтон ядовито усмехнулся себе в усы. За умолкших спутников закончил сэр Доусон:
— Как ни выкручивайся, а тварь эту надо найти. Кем бы она ни была, и какими бы силами ни владела.
— С этим не поспоришь. Но как мы ее отыщем? — Сэр Норлингтон навис над Крысем, как филин над притихшей полевой мышью. Его полный недоверия взгляд буравил носатого насквозь, отчего тот принялся мелко дрожать и судорожно облизывать кончик хвоста.
— Эээээ… Вам с Крысем нужно идти в Мерагх. Да! В Мерагх…
— Что это такое? — спросил Джеймс.
— Это руины. Старый замок, в который не заглядывают Рыцари-мстители и их вассалы. Там можно будет немного переждать и разузнать слухи.
— Не заглядывают? — подозрительно прищурился старозаветный паладин. — Это почему же?
— Потому что он проклят, конечно же. А что, разве бывают другие причины?
* * *Путь их пролегал через бледное, колышущееся на ветру призрачное море, которому, казалось, не было ни конца, ни края. Вершины холмов выглядывали из него, как непричесанные великанские головы. Ноги паладинов утопали в густом тумане по щиколотку, порой соскальзывая с невидимых глазу кочек и проваливаясь в густое марево по колено. Под сапогом (а подчас уже и в сапоге тоже) что-то булькало.
В стороне в тумане отчетливо шевелилось что-то громадное — клубясь и сворачиваясь меж надгробий, своими нервными движениями оно будто бы проявляло недовольство. Джеймс словно бы даже разобрал у камней скользкие щупальца с сотнями присосок. Лучше разглядеть облик монстра не представлялось возможным, да и неясно было, существовал ли он вовсе, или же все увиденное было, что гораздо более вероятно, лишь игрой воображения самого Джеймса. Паладин вздохнул и взмахнул рукой, отгоняя прочь клочья тумана, но порожденные этим самым туманом наваждения отогнать было не так просто. С большим трудом он заставил себя оторвать взгляд от твари во мгле и посмотреть вдаль.
Лучше бы он этого не делал. Потому как зрелище оказалось не из тех, что придают уверенности. Они стояли на вершине холма, и перед ними
