Злая, усталая и полная решимости покончить с этим делом, я потянулась к железному дверному молотку – и, вскрикнув от боли и неожиданности, отдернула руку. Через кружево перчатки меня ударило током. Я потрясла рукой, чтобы избавиться от ощущения вонзившихся в пальцы иголок, и шагнула в сторону, уступая дорогу Мэри, на которой были куда более практичные кожаные перчатки.
Дверная ручка повернулась.
Дверь открылась.
– О нет, – прошептала я.
Глава седьмая
Ночь древнюю и хаос я воспел
Я выбросила руку в сторону, загородив дорогу Жюстине и Мэри.
– Это может быть опасно. Подождите здесь.
Внутри стоял все тот же застарелый запах крови. Но не он один. Пахло чем-то тухлым. Я задохнулась и, с трудом сдерживая рвотный позыв, зажала нос и рот ладонью.
Передняя – если ее можно было так назвать – была усыпана вырванными из книг страницами. Взгляд Мэри зацепился за них. Я же не сводила глаз с двери перед нами. Приставная лестница у стены вела к люку на второй этаж. За скособоченной дверью справа от нас виднелась грязная уборная. Единственным источником освещения был приглушенный дождем дневной свет, который вместе с нами медлил у открытой двери, словно не желая идти дальше.
– Если это может быть опасно, нам лучше держаться вместе. – Мэри наклонилась, чтобы разглядеть страницы на полу.
Я присела и подобрала пустую обложку распотрошенной книги. Я узнала ее. Это была философия алхимии, которой Виктор зачитывался во время нашей поездки на воды. И потом, я знала Виктора. Я волновалась не за Мэри и Жюстину.
Я волновалась за него.
– Что это там? – Я указала на улицу. – Он уже выбрался из реки? Кажется, ему нужна помощь!
Жюстина и Мэри кинулись наружу.
Я захлопнула за ними дверь и задвинула засов.
– Жди здесь, – сказала я Анри. Что бы нам ни предстояло сделать, он для этого не годился. Потому что я узнала вопль: кричал маленький Эрнест. Которого мы оставили внизу с Виктором, пока нянька спала, а взрослые уехали в город. Из-за дождя нам приходилось маяться со скуки в загородном доме. Прихватив Анри, я поднялась наверх из порочного любопытства, в надежде, что случится что-нибудь интересное.
Эгоистично. Глупо.
Анри прижал меня к себе крепче.
– Но…
Я оттолкнула его, выбежала из комнаты и заперла за собой дверь. Спотыкаясь, я сбежала по лестнице и, влетев в кабинет, потрясенно уставилась на открывшуюся мне сцену.
Эрнест, завывая в животном ужасе, баюкал руку с глубоким, почти до кости, порезом, из которого сочилась кровь. На полу уже скопилась целая лужа.
Бледный как полотно, Виктор сидел на стуле и смотрел на брата широко распахнутыми глазами.
На полу между ними лежал нож.
Виктор поднял на меня взгляд. Он стиснул зубы; руки, сжатые в кулаки, дрожали.
Лишь две вещи я знала наверняка.
Во-первых, я должна помочь Эрнесту, пока он не истек кровью.
Во-вторых, я должна придумать, как сделать так, чтобы в случившемся не обвинили Виктора.
Потому что если в случившемся обвинят Виктора, его могут выслать из дома. Насчет себя я даже не сомневалась. Зачем я нужна Франкенштейнам, если я не в состоянии контролировать Виктора?
Я должна была защитить нас троих.
Я сдернула с плеч шаль и замотала руку Эрнеста так туго, как только могла. Нож был проблемой. Я подобрала его, распахнула ближайшее окно и выбросила нож, чтобы дождь и грязь смыли с него все следы свершившегося преступления.
Мне нужен был виновник. Что бы Виктор ни сказал, никто не поверит в его невиновность. Предубеждение против него было слишком велико. Если бы только я была здесь, внизу, где и должна была находиться! Я могла бы выступить свидетелем. И Анри тоже!
Эрнест прекратил завывать, но дышал часто, как раненое животное. Нянька, не иначе как под действием опия, даже не проснулась.
Нянька.
Я выскочила из кабинета и поспешила мимо кухни в заднюю часть дома, где находилась ее комната. Внутри было темно и душно; с кровати доносилось легкое посапывание.
Я схватила ее мешочек со швейными принадлежностями и выскользнула из комнаты.
Вернувшись в кабинет, я обнаружила, что ни один из братьев не сдвинулся с места. Я достала из мешка острые ножницы, окунула их в лужу крови и бросила рядом. Виктор молча наблюдал за мной.
Шаль на руке Эрнеста намокла и уже потемнела от крови.
– Рану нужно закрыть, – наконец подал голос Виктор, выйдя из ступора.
– Сначала ее нужно обеззаразить. Принеси чайник.
Я покопалась в мешке и нашла крошечную иглу и моток тонких ниток.
Эрнест поднял на меня глаза. Как же я была на него зла! Из-за него вся моя жизнь была под угрозой.
– Я сейчас все исправлю, – сказала я и отвела назад волосы, прилипшие к его взмокшему лбу. – Больше не плачь.
Он молча кивнул.
– Зачем же ты порезался? – Я погладила его по щеке и ласково обняла. – Непослушный мальчик! Разве можно играть с ножницами?
Он заскулил, уткнувшись носом мне в плечо.
Вернулся Виктор с чайником. Я вытянула вперед руку Эрнеста, следя, чтобы вода не смыла с ножниц кровь. Он снова завопил, но страх и потрясение отняли у него все силы, и он быстро выдохся. В комнате воцарилась тишина, которую нарушал только глухой стук в дверь наверху, где я оставила Анри.
– Сведи вместе края раны, – велела я и сосредоточилась на работе.
В конце концов, это было всего лишь шитье, а шить мне в присутствии мадам Франкенштейн приходилось немало. Виктор помогал, внимательно наблюдая за моими действиями. Я старалась шить как можно аккуратнее. Получилось не хуже, чем у любого хирурга. Для рукоделия мне никогда не хватало художественного вкуса, но работа с кожей определенно давалась мне хорошо.
Из зашитой раны кровь сочилась совсем слабо, и я понадеялась, что обойдется без тяжелых последствий. Я поднялась наверх, в бельевой чулан, и, не обращая внимания на крики Анри, достала чистое полотенце. Я порвала его на полосы, жалея, что не могу воспользоваться дурацкими ножницами, вернулась в кабинет и крепко перевязала Эрнесту руку.
Затем я свернулась в кресле и усадила его себе на колени. Виктор стоял в центре комнаты и смотрел на нас.
– Мне нужно научиться шить, – сказал он. – Когда мы вернемся домой, ты покажешь мне, как это делается.
– Выпусти Анри из комнаты и скажи ему, что Эрнест залез в швейный мешок няньки и порезался. Скажи, что я была так занята с Эрнестом, что забыла его выпустить.
– Зачем ты вообще его заперла? – удивился Виктор.
– Затем, что я не знала, что произошло. – Я бросила на него многозначительный взгляд. – И мне нужно было тебя защитить.
Виктор бесстрастно посмотрел на пол и лужу крови, которая уже начала
