В двери постучали. Аннета с Миликой тут же поторопились скрыться, а в комнату вошел папа́.
– Папочка! – воскликнула я и повисла у него на шее, как в детстве. В последнее время мы виделись не так часто. Папа́ и Регина облюбовали себе маленький загородный дворец и жили преимущественно там, в столицу показываясь только по важным случаям.
– Здравствуй, девочка моя, – папа́ приподнял меня и снова поставил на пол. – Ты прекрасна!
Я улыбнулась. Так радостно было видеть отца счастливым, что у меня каждый раз пело сердце, когда смотрела на них с Региной. Кстати, мои опасения не оправдались. Свекровь мне досталась не самая грозная. Или она была слишком занята мужем?
– Вы долго, – сказала отцу.
– Камилла капризничала. Пришлось задержаться.
– Где сестренка?
– С Региной у Риона.
– Ваше величество, начинаем? – появился в дверях граф Вирмунт, на плечи которого мы взвалили всю подготовку торжества.
– Теперь да, – кивнула я.
В коридоре мы встретились с королевой Региной. Она тоже изменилась за этот год. Куда-то исчезла сталь, скрывавшаяся во взгляде во время отбора. Королева счастливо улыбалась – нам и мужу. А я подхватила на руки любимую сестренку.
– Она так быстро растет, – сказала Регине.
– Да, это правда, – кивнула та. – Будто не по дням, а по часам.
– А где Рион?
– Я здесь, – опустились на плечи руки мужа. Я обернулась и легонько его поцеловала. Слишком много глаз – иногда это так мешало! Рион выбрал традиционный костюм – белый с синим. Папа́, наоборот, остановился на черно-белых цветах. А платье Регины было темно-голубым и очень ей шло.
Рион протянул мне руку, и мы первыми вышли из дворца. Папа́ и Регина с Камиллой следовали за нами. Раздались приветственные возгласы. Нас ждали. Отовсюду посыпались цветы. Наверняка продавцы цветочных лавок желали бы, чтобы мы праздновали свадьбу каждый день.
Нас уже ждали две кареты. Наша была украшена белыми и розовыми розами, а карета родителей – белыми и алыми. Только вот в свадебном букете у Регины были совсем не розы, а белоснежные тюльпаны и сирень. Интересно, почему?
Кареты покатились по улицам Ариоссы. Я сжала ладонь Риона. До сих пор не могла привыкнуть к таким толпам, которые приветствовали нас. Муж улыбался и бросал в толпу монетки.
– Люблю тебя, – шепнула ему украдкой.
– Я тебя больше, – чуть обернулся он. – Кстати, мама жалуется. Говорит, что Камилла слушается только отца. Интересно, когда родится наш сын, кого будет слушаться он?
– Конечно, тебя, – заверила мужа, подумав, что это уж не нам решать, а нашему будущему маленькому принцу.
– Смеешься? Смейся-смейся, – прищурился Рион и снова обратился к подданным, которые, наверное, мечтали узнать, о чем мы шушукаемся.
Храм тоже утопал в цветах. От их запаха кружилась голова. Или, может быть, от счастья? Я шла под руку с Рионом. Рядом шли папа́ и Регина. Мы замерли у алтаря. Жрец должен был произнести благодарственную молитву и испросить милости богини для нас. Жрец показался знакомым – тот самый, который дважды пытался поженить нас с Рионом. Уверена, он радовался, что не пришлось проводить обряд в третий раз.
Монотонная песня полетела под сводами храма. Я крепче сжала руку Риона и прошептала:
– Ареан ильзе.
Спасибо, богиня. Да, твоя справедливость порой жестока, но только благодаря ей я жива и стою сейчас рядом с самым любимым мужчиной на свете. Заметила, что папа́ тоже что-то шепчет. Уверена, он повторял то же, что и я. Оберег нашей семьи.
На миг показалось, что над алтарем возник образ женщины в белом. Она улыбнулась и кивнула нам.
«Будьте счастливы», – долетел до меня чуть слышный голос. Двери храма резко распахнулись, и ветер разметал в воздухе алые, белые и розовые лепестки. Мы с Рионом переглянулись – и рассмеялись. А Камилла на руках у Регины восторженно пыталась схватить хоть один.
– Держи. – Папа́ поймал снежно-белый лепесток и протянул ей.
А я обнимала Риона, забыв о придворных, и понимала, что так и выглядит счастье.
