Скагги нахмурился, поняв, что его слова на Брокрина не действуют.
— Капитан, на кону будущее каждого, кто сейчас на борту. Именно поэтому ты должен выдвинуть вопрос о дальнейших действиях на голосование.
Брокрин угрожающе сверкнул глазами:
— Это мой корабль, и я — его капитан. Я не допущу никаких голосований и не собираюсь больше обсуждать этот вопрос.
Скагги развернулся и покинул каюту с разъяренным шепотом. Слишком тихим, чтобы Брокрин мог разобрать слова.
— Значит, обсуждать мы больше не будем.
Орудуя иголкой с ниткой, Готрамм зашивал прорехи во внутренней куртке и штопал дыры от щупалец стихийного ужаса. Ему повезло самому остаться целым: все удары пришлись главным образом вскользь. Наплечник Турика уродовала знатная вмятина, скомканный элемент брони едва не пробил арканавту плечо. Одному каперу отсеченное щупальце сломало ногу, слепо молотя во все стороны в предсмертной агонии.
— С чем бы ты ни пришел, я на твои уловки не куплюсь, — произнес Готрамм, не отрывая взгляда от иглы.
Пока трюмы броненосца пустовали, команда обустраивала их под жилые помещения. Во время обратных путешествий «Железный дракон» перевозил в Барак–Зилфин товары, и дуардины обитали в более тесные условиях. Для харадронцев было не в диковинку и такое, когда экспедиция оказывалась настолько успешной, что экипаж спал прямо на палубах или койках, подвешенных по бокам корпуса. Готрамм как–то раз услышал историю о корабле «Золоченый орел»: судно обнаружило жилу Фатерфольда и отправилось в обратный пуль, перегруженное эфирным золотом настолько, что камбуз переместили на самодельную платформу на баке.
Трюм, в котором расположились Готрамм и арканавты, был самым крупным и находился в миделе корабля, сразу под эфирным мотором двиргателя. Размер трюма позволял поместить туда и эфирные двиргатели небесных стражей: иметь их под рукой было куда удобнее, чем плестись за ними аж до оружейной. Но причина, заставившая Готрамма выбрать этот трюм среди прочих, заключалась не в просторе, а в повышенной прочности отсека. Она достигалась за счет армированных шпангоутов, обеспечивавших двиргателю поддержку. Таким образом, здесь была самая прочная и надежная часть корабля. Случись «Железному дракону» потерпеть крушение, у находящихся в этом трюме окажутся наибольшие шансы на выживание. Готрамм помнил: Грокмунд отыскался именно в миделе «Бурекола». В плачевном состоянии, зато живой.
Вдобавок у Готрамма еще с самого начала путешествия, когда они только–только вышли из порта, были некоторые опасения. Все разговоры о проклятии Газула, о нависшем над Брокрином сглазе не могли не повлиять на решение Готрамма, пусть он сам этого и не осознавал. Он был готов ко встрече с катастрофой, какая–то часть его даже ожидала ее. И, несмотря на напускное спокойствие и безразличие дуардина, этой части было крайне любопытно, с каким же предложением явился к нему логистикатор.
Скагги оперся на шпангоут и, лениво подпинывая подвесную койку ногой, заставляя ее качаться туда–сюда, ответил:
— Не купишься — потеряешь еще больше. И не по моей вине. Это не я подчищаю твой кошелек, урезая долю до нуля. Я просто хочу помочь.
— Себе ты хочешь помочь, вот и все, — буркнул Турик.
арканавт отнял кусок мяса, который прикладывал к плечу, и осмотрел место ушиба. Плечо приобрело пурпурный оттенок, что ничуть его не порадовало. Кроме дуардина со сломанной ногой, Турик был единственным, кто присутствовал при разговоре Готрамма и Скагги: на более приватную беседу капер не желал соглашаться.
— Пусть так, но, помогая себе, я также помогаю всем нам, — сухо ответил логистикатор и указал рукой на примерное расположение капитанской каюты. — В том числе и капитану Брокрину, который, увы, не хочет раскрыть глаза.
— Ты мне не нравишься, Скагги, — произнес Готрамм, закончив латать одежду, — а знаешь почему? Потому что ты скользкий, как мыло. Ты небрежно относишься к чести и к своему слову. Готов биться об заклад, если раскопать зал твоих предков, в твоем роду отыщется парочка гроби.
От подобного оскорбления арканавт со сломанной ногой поперхнулся. У Турика расширились глаза от удивления и тревоги, и его рука потянулась к сапожному ножу. Оба дуардина ожидали, что Скагги набросится на капера с кулаками или кинжалом, чтобы заставить ответить за проявленное неуважение. Однако Готрамм оставался невозмутим. Он не верил, что Скагги поддастся на провокацию, не из тех дуардинов тот был.
Скагги прекратил пинать койку, отодвинулся от стены и оскорбленно посмотрел на Готрамма:
— Как же мы любим поливать логистикаторов грязью. Хулить их, клеймить клятвопреступниками, мошенниками, ворами, пронырливыми мерзавцами, которым незнакомо понятие чести. Они ниже всех возможных оскорблений. Паразиты, что сосут соки из каждой затеи, отъедаются за счет непосильных трудов, отваги и упорства честных дуардинов. Бородатые гроби, падальщики, готовые стащить последний кусок, лишь бы набить собственное брюхо. Заботятся только о себе, — Скагги перевел взгляд на Турика, — ведь зачем еще они стремятся заключить самые выгодные соглашения и торговые сделки, день за днем просчитывают идеальный баланс между доходами и расходами. Разумеется, не может идти и речи ни о какой гордости, ни о каком чувстве долга или желании приумножить долю дуардинов, с которыми они разделяют экспедицию. С теми, чья честь не позволяет им снизойти до того, чтобы хотя бы раз обратиться к логистикатору «товарищ». Нет, мы можем только брать, брать, без всякой мысли о помощи своему клану и небесному городу. Мы хотим просто положить лишнюю горсть монет к себе в карман. — Скагги повернулся обратно к Готрамму. — Если ты меня хотя бы выслушаешь, мне будет все равно, кем ты меня считаешь и что обо мне думаешь. Но знай: если мы ничего не предпримем, то быть нам равноправными партнерами по катастрофе.
Речь логистикатора достучалась до Готрамма; он не стал теплее относиться к Скагги, но теперь был готов его выслушать. Капер медленно кивнул.
— Я тебе не доверяю, — предупредил он, чтобы Скагги знал, что Готрамм о нем думает, и не питал иллюзий, — и скорее предпочту компанию огра с небесной болезнью, чем разделю с тобой бочонок пива. Но обещаю серьезно выслушать твои слова. Если я в тебе ошибался, с меня причитается.
