— Они ведут нас на бойню! — крикнул он адмиралу.
Торки в этот момент поднимался по трапу на полубак. Он обернулся и непонимающе посмотрел на эфирного химика.
— Нас гонят в ловушку, — объявил Грокмунд, — вот и атакуют столь яростно.
— Мы еще можем оторваться, — предложил Торки, — сократить потери.
Грокмунд покачал головой и потряс кулаком:
— Разве вы не видите, что этот дьявольский ветер — их злое колдовство? Они подталкивают нас туда, куда им нужно! Не дают сменить курс!
Торки перестал подниматься.
— Тогда остается лишь прорываться сквозь них. Дорого такой маневр нам обойдется.
— Лучше рискнуть малым, но спасти остальное, — посоветовал Грокмунд, — попытка спасти всех приведет к полной гибели флота.
Торки угрюмо осмотрел участвовавшие в сражении корабли.
— Мы уже многих потеряли, — сказал он с почти обвинительной ноткой в голосе.
— Если сундук не попадет в Барак–Урбаз, их смерти не будут стоить и монеты, — отрезал Грокмунд.
Торки должен был осознать всю опасность. Как адмирал только он мог отдавать приказы флоту, и только в его силах было развернуть корабли, пока еще оставался шанс.
Грокмунд собирался и дальше настаивать на своем, но тут на бак опустилась страшная фигура — гигант, с головы до ног закованный в доспехи. Высокий шлем его венчали два спиральных рога, а лицо скрывала пелена дыма. Летучий демон под его ногами в мгновение ока откусил голову Удри, перезаряжавшему залповую пушку. Командир орудия рухнул на пол, а всадник атаковал огненным палашом следующего дуардина. Раскаленный клинок разрезал доспехи и кости, и искалеченный канонир упал у ног своего палача.
Адмирал Торки стрелой взмыл по лестнице, намереваясь положить конец мясорубке. Залпострел рявкнул, из ствола вырвались и метнулись к врагу эфирные снаряды. Но хаосит был хорошо подготовлен: он поднял щит, на котором в местах попадания, по одной на заряд, вспыхнули магические руны и полностью нейтрализовали всю огневую мощь. Торки замахнулся молотом, продолжая наступление, но на пути его оружия встал палаш.
— Торки! — крикнул Грокмунд, спеша к трапу на подмогу адмиралу.
Однако он не успел помочь соратнику: между ним и трапом возник совершенно иной противник — безобразно мутировавший, на голову выше дуардина человек в доспехах, что, казалось, были выплавлены из сапфира и дробленого малахита. Из шеи его торчала уродливая опухоль, раздутая и покрытая перьями. Головка опухоли прижималась к гладкому шлему на голове хозяина.
— Глуп тот, кто торопит собственную гибель, — произнес хаосит.
Грокмунд готов был поклясться, что слова прозвучали не в ушах, их будто всадили прямо дуардину в мозг.
— Всему положен свой час. Даже смерти, — продолжил чародей и поднял гнутый посох.
Нервно затрещали ряды талисманов и амулетов, цепью прикованные к драгоценному навершию посоха: колдун обуздывал сокрытую в них силу.
Грокмунд перехватил анатомизатор, собираясь распылить едкий эфир в лицо чародея прежде, чем тот успеет закончить колдовать. Он надеялся, что в случае неудачи питаемое эфиром оборудование покажет себя достаточно крепким, чтобы хотя бы частично отразить любую магию, что сплетал хаосит. Но дуардин вновь недооценил коварство и хитрость врага. Чародей плел колдовство не против эфирного химика: он направил заклинание в палубу под его ногами. Ослепляющая спираль искрящегося света пролилась на пол, растеклась неестественными, чуждыми воображению волнами, впиталась в дерево и железо.
Недобрый вихрь энергии с треском исчез. Не успел Грокмунд понять, что происходит, как палуба под его ногами заходила ходуном и разверзлась, словно гигантская пасть. Эфирный химик камнем рухнул в трюм.
Последним, что он увидел, был чародей, наблюдавший вместе с паразитом, как он летел во мрак.
Кхорам потерял интерес к эфирному химику и посмотрел, как обстояли дела на баке. Тамузз все еще был занят схваткой с командиром дуардинов. К обоим подоспели на помощь союзники. На стороне Тамузза сражались аколиты в масках и тзаангоры, а бок о бок с дуардином бились выжившие канониры и еще один член экипажа, орудовавший пикой.
Остальная команда броненосца прилагала все усилия, чтобы отбиться от слуг Тамузза. Небольшие отряды аколитов окружили корабль и создавали обжигающие энергетические снаряды, которые затем посылали в дуардинов, тзаангоры осыпали стрелами бронированный корпус судна и его укрепленный купол, откуда продолжали отвечать им часовые. Демонического крикуна, которого Кхорам призвал на подмогу, разорвало на части дружными залпами ружей, и от демона осталась лишь зловонная жижа. Задрожала пылающая колесница, приняв на себя удар прилаженных к корпусу винтовок. В одно мгновение управлявший колесницей огнемет превратился в горящий шар, испепеливший и жуткую повозку, и самого себя.
Кхорам взглянул на местность внизу. Холмы Сумрачной дали остались за много лиг отсюда, и началась земля петляющих каньонов и острых недоступных вершин. Его взору открылись черные зевы пещер и выступающие из скал и тянущиеся к небесам кости давно вымерших зверей. По земле растеклись причудливые узоры цвета и тени: там змеился плетучий сорняк в поисках воды корням. Внимание чародея привлек один из самых глубоких каньонов — черная рана на теле этих земель.
— Вот, — объявил он, — то самое место. — Гомункул что–то зашептал ему в ухо, подтверждая слова хозяина. — Дальше не нужно. Мы привели харадронцев туда, где они смогут послужить нашей цели. — Холодное подобие улыбки исказило безобразное лицо Кхорама. — Пора Тамуззу велеть своим слугам отступить.
Командиру хаоситов такой приказ явно не придется по душе, однако воин был достаточно умен и знал, что следует считаться с требованиями необходимости.
Чародей поднял посох. Череда нечестивых фраз сорвалась с его губ. На баке корабля что–то ярко вспыхнуло, ослепив сражавшихся с обеих сторон, вынудив их отступить друг от друга. Не дожидаясь, пока к противникам вернется зрение, Кхорам произнес еще одно заклятие. На сей раз его целью стал демонический диск Тамузза. Существо незамедлительно покинуло эпицентр схватки, взмыв вместе с хозяином.
Чародей приказал своему демону отправиться навстречу Тамуззу. К тому времени, как он добрался до полководца, тот вновь уже мог
