Капитан Брокрин Улиссон знал броненосец лучше, чем самого себя. Стоя на носу, он чувствовал и истолковывал мельчайшую дрожь, что пробегала по корпусу, словно слушал биение сердца живого существа. Он знал, когда «Железный дракон» находился в полном порядке, а если кораблю нездоровилось, понимал это куда быстрее двиргателеводов. Броненосец был частью капитана, а капитан — частью броненосца.
Сквозь эфирную подзорную трубу Брокрина отлично просматривались сложенные вокруг маяка приметные сооружения местных племен. Тотемы покрывал тонкий слой снега — их поставили еще до последнего снегопада, а значит, люди были здесь по меньшей мере четвертый день. Заплетенная светлая борода спрятала улыбку капитана. Его не обмануть всякими тотемами и знаменами.
— Чуйтсеки — не только хорошие охотники, но и хитрые торговцы, — произнес он. — Все эти трофеи вокруг маяка — лишь приманка. Так они показывают, зачем нам стоит спускаться и заниматься с ними бартером.
Брокрин опустил бронзовую подзорную трубу и сложил ее в плоский овал.
— И сколько, по–твоему, харадронцев заметили маяк раньше нас?
Вопрос задал Мортримм, суровый, почтенного возраста эфирный навигатор. Мортримм ходил по небесам так давно, что даже совершил несколько экспедиций еще под командованием отца Брокрина. В его голосе звучал легкий вежливый укор, означавший, что неразумно тратить прибыль, которой, возможно, вовсе и не предвидится.
— Уверен, другие торговцы из Барак–Зилфина их тоже заметили, — покачал головой Брокрин, — мы довольно поздно покинули небесную гавань, да и маршрут этот гильдиями давно исхожен. — Рука дуардина сжалась в кулак.
— Что поделать, не повезло, — заключил Мортримм. Он уже пожалел, что испортил капитану настроение. — Порой лучше задержаться на несколько дней, чем покорять ветер с течью в двиргателе. Со всеми случается.
— Не повезло, — повторил Брокрин. — «Железный дракон» не заслужил свалившегося на него невезения. Если дела пойдут еще хуже, то на наши же торговые пути начнут «случайно» забредать корабли из других гаваней.
Мортримм вытянул палец в направлении горизонта, где в темневшем небе замерцала первая звезда.
— Весенние созвездия, — отметил он. — Лучшее время наведываться к чуйтсекам — после оттепели, когда они избавляются от шкур и пушнины, которыми грелись всю зиму. Летом они для кочевников лишь мертвый груз.
— С племенами торгуют и другие гавани, — возразил Брокрин седобородому навигатору, — они тоже знают, когда лучшее время для сделок. Если кто–то придет на место встречи раньше нас, мы сможем рассчитывать только на жалкие остатки, которые он не счел нужным везти в Барак–Зилфин.
Настроение Брокрина заставило Мортримма нахмуриться.
— И что? Вновь спишешь все на невезение? Капитан должен обладать хотя бы каплей уверенности, если он хочет разбогатеть. Если у тебя нет даже ее, тогда избавь нас от лишних хлопот и отправляйся домой.
Грубоватого упрека, как и ожидал Мортримм, оказалось достаточно, чтобы взбодрить Брокрина. Капитан издал низкий утробный рык, в котором чувствовалась досада.
— Клянусь двадцатью молниями Грунгни, я покончу с этой полосой неудач, что преследует меня уже столько сезонов. Провал за провалом, каждая экспедиция в убыток, и теперь, чтобы задобрить кредиторов в Барак–Зилфине, я вынужден отдавать часть собственной доли! Сперва огненная буря, что чуть не сожгла «Железного дракона», когда весь груз архейского пива вскипел и залил трюм. Затем еще шайка гоблинских пиратов, которая так прицепились к кораблю, что, пока мы добрались до месторождения, большая часть эфирного золота уже осела в танкерах Барак–Морнара.
— Ты забыл о мерцающей буре, когда все приборы вышли из строя и даже я не мог понять, где мы находимся, — вставил Мортримм, — а потом мы несколько недель жгли топливо, пока не вернулись на торговые пути.
— Заплатили за ремонт столько же, как тогда, когда шли в Двиммерваст и на корабле завелись сталеточцы и нагрызли ходов в обшивке, — кивнул Брокрин. — Пришлось лететь в Барак–Нар на техническое обслуживание, где с нас еще до окончания ремонта содрали восьмую часть пыльцы фей, которую мы везли домой.
Брокрин горько покачал головой. Тот случай было вспоминать особенно болезненно. Привести побитый корабль в чужую гавань само по себе считалось позором, а ему в довесок пришлось просить в Барак–Наре помощи. Судьба не раз сводила его с толстосумом Брокком Грунгссоном: их пути пересекались достаточно часто, чтобы у Брокрина сложилось самое нелестное мнение и о нем, и о его проклятой гавани. И если за Брокрином неотступно следовали неудачи, то у Брокка явно с рождения лежал во рту везучий камень. Именно Брокк обогнал Брокрина в гонке к месту крушения траулера «Разжигатель вражды», не пережившего встречи с харкракеном. Первым он был и в заключении торговых соглашений с дервишами Арватти, добившись доступа к несметным залежам лазуритов, что те добывали в песках пустыни. Именно он отыскал Гриммхолдову жилу, полную железняка, пока Брокрин гонялся за картой сокровищ, на поверку не стоившей и шкуры, на которой была нарисована.
Брокрин ударил кулаком о железный фальшборт, от злости даже не заметив болезненной отдачи в предплечье.
— Сплошное невезение кругом, — прорычал он. — Такое чувство, будто за плечом парит стервятник и, куда бы я ни направился, омрачает мне дорогу, — рассмеялся он без тени радости. — Взгляни на меня. Вот–вот собираюсь торговать с чуйтсеками — куда уж безопаснее? — а все одно ожидаю очередного провала. Может, не зря все эти злые пересуды за моей спиной и надо мной вправду висит проклятие?
Мортримм некоторое время молчал, обдумывая слова Брокрина. Когда же он заговорил, голос его был мрачен.
— Если проклятие взаправду есть — а я не берусь утверждать, что это так, — то одному тебе его и снимать. И начни вот отсюда, — добавил Мортримм, постучав пальцем себе по виску.
Твердый топот тяжелых ботинок заставил Брокрина обернуться и взглянуть на лестницу позади себя. Команда «Железного дракона» хорошо знала норов капитана; немногие отваживались тревожить его, когда тот стоял на носу корабля, наедине со своими мыслями. Одним из таких смельчаков был Мортримм. Другого звали Друмарк, дуардин, у которого чувство такта отсутствовало напрочь. Будь этот самый такт хоть сорока футов в высоту и распевай он
