— Да, — согласился Брокрин, — полагаю, мы столкнулись с Хаосом. Только он способен породить столь противоестественных тварей.
— Возможно, они выжидали тут со времен падения крепости. Это объяснило бы гибель всех ее жителей.
— Что–то темное определенно произошло здесь, — согласился Брокрин и внимательно посмотрел на Готрамма. — И сейчас ты боишься, что события тех дней могут повториться где–нибудь еще.
— Я всегда осознавал: главная опасность демонов не в том, что они приносят разрушения, а в том, что они способны осквернить одним своим прикосновением. Они развращают и искажают как одушевленное, так и неодушевленное, оставляя все таким же нечистым, как они сами.
Брокрина охватили смешанные эмоции, когда до него наконец дошло, что тяготило разум Готрамма. Свергнутый капитан испытал гордость за арканавта. Здесь, в шаге от выполнения данного обещания добыть сокровища, он даже не думал о богатстве, что вот–вот наполнит его карманы. Нет, он беспокоился о члене команды, который получил ранение в бою, неизвестно, насколько серьезное.
Брокрин тоже почувствовал волнение: Готрамм размышлял не просто о том, что Друмарк ранен, а о существе, которое эти раны причинило.
— Что думаешь делать? — спросил Брокрин. — Оставишь здесь? Гнить в этой тьме в одиночестве?
Готрамм гневно сверкнул глазами.
— Я… не брошу его. — Его рука дотронулась до пистолета в кобуре. — Но что мы можем сделать? Отвезти его в Барак–Зилфин, хотя им могли завладеть демоны? Рискнуть посеять семена Хаоса и увидеть, как небесный город превратится в еще одну крепость Финнольфа?
— Вот тебе другая мысль, — произнес Брокрин, указывая на плавильню и на команду дуардинов, кативших тележки по коридору, — какая бы демоническая скверна ни пугала тебя, предметы могут разносить ее так же легко, как и живые существа. Если мы привезем сюда эфирное золото, то рискуем заразить его той же дрянью, что могла проникнуть в Друмарка.
— Мы слишком далеко зашли, чтобы идти на попятную, — помотал головой Готрамм, — команда тут же сместит меня и выберет нового капитала. Возможно, куда худшего. — Он метнул взгляд на Скагги, чтобы Брокрин понял намек. — У нас нет других вариантов спасти экспедицию. Эфирное золото должно попасть в город.
— Будем же надеяться, что туда попадет только эфирное золото, — ответил Брокрин, укрепляя Готрамма в его страхах. Затем бывший капитан посмотрел каперу прямо в глаза. — Если ты согласен рискнуть войти в порт с золотом, почему ты не готов оказать Друмарку такое же доверие?
— Я не знаю. — Готрамм не выдержал взгляд Брокрина и отвел глаза. — Я ни в чем не уверен. Я знаю, что как капитан должен принять решение, но сомневаюсь, что смогу.
— Как капитан я знаю, что за тебя решение не примет никто. И к чему бы ты ни пришел, тебе придется жить с последствиями твоего выбора. Помни об этом.
Брокрин оставил Готрамма наедине с собственными мыслями. Он и сам не был уверен, как поступит, решись Готрамм убить Друмарка. Он знал, что не позволит просто так пристрелить сержанта, но как далеко он пойдет, чтобы не допустить гибели друга? Об этом Брокрин старался не думать.
Брокрин покинул плавильный цех, в это же время с корабля вернулась первая тележка. Ему не было интересно стоять и смотреть, как эфирное золото будет превращаться в жидкую руду. Готрамм сказал верно: события зажили собственной жизнью. Теперь остановить их развитие удалось бы разве что под прицелом пушки.
Брокрин зашагал назад, в сумрак главного зала. Лампы возвращавшихся тележек служили ему маяками, и он не боялся заблудиться. Но не успел он уйти достаточно далеко, как его остановил слабый звук. Залповый пистолет тут же оказался в руке харадронца, глаза его быстро перемещались между дверными проемами и окнами в поисках ядовитого свечения, предвестившего первую атаку демонов.
Никаких зеленых отблесков не было, но звук повторился вновь. На сей раз более отчетливо. Брокрин различил голос, звавший его по имени. Слабый голос, звучавший так, словно говоривший задыхался.
Держа пистолет наготове, Брокрин направился к месту, откуда раздавался зов. Путь уводил его глубже во тьму, и единственным источником света осталась трутная горелка на поясе. Обнаружив, что голос исходил из узкого, уходившего куда–то вдаль прохода меж двух построек, он немного помедлил. Ему страстно захотелось вернуться в главный коридор и позвать подмогу, но тут голос обратился к нему вновь. Он знал этот голос. Знал, кому он принадлежит. На ум тут же пришел недавний разговор с Готраммом.
Нет, он не станет звать на помощь. Не раньше, чем выяснит, как и зачем Друмарк сошел с корабля и в каком состоянии он сейчас пребывает.
— Я здесь, — отозвался Брокрин, стараясь говорить тихо, чтобы не услышали дуардины, управлявшие тележками.
— И я тут, капитан, — ответил Друмарк.
Вслед за словами во мраке раздался приближающийся звук неровных шагов. Сержант, шатаясь, вышел на свет. Брокрин ожидал чего угодно, но только не того, что увидел. Друмарк был бескровно бледен, все тело, от головы до пяток, испещряли побои, ссадины и кровоподтеки. Одежда практически отсутствовала, не скрывая ни единой раны, ни единого пореза, коих было в превеликом достатке. В порезах, в частности, наблюдалась странная симметрия, от которой у Брокрина зашевелились на руках волосы.
Дуардина обвивало нечто, похожее на полосы кожи. Брокрин быстро распознал в них кольца какого–то существа. Мертвого, кем бы оно ни было. Отдельные участки его плоти чем–то выжгло так, что они превратились в тонкие веревочки, не разорвавшиеся лишь благодаря невероятной живучести, которой наверняка обладала тварь. Черные полоски сплетались вместе в настоящие канаты, поэтому хватка существа оставалась прочной, даже несмотря на полностью сожженые отдельные сегменты его тела.
Засунув пистолет обратно в кобуру, Брокрин достал секиру и поспешил к Друмарку. Он осторожно уложил сержанта на пол и аккуратно начал отсекать кольца краем секиры, вызволяя Друмарка из объятий атаковавшего его существа.
— Ничего не хочешь спросить, капитан? —
