Конструктивно удалось поговорить только через неделю. Потому что на следующий вечер кроме «посвящённых» на Ближней даче собрались и старые соратники – Орджоникидзе, Молотов и ещё несколько человек из более дальнего круга. А также Межлаук, которого пока воспринимали весьма настороженно. Хотя «сидельцев» с этого года начали выпускать куда большими объёмами. Не всех, конечно. Чистка есть чистка. Но расстреляно или погибло от иных причин не, как это рассказывал Алекс, около семисот тысяч человек, что случилось в его изначальной истории, а всего около ста восьмидесяти тысяч. Остальных просто «отдрессировали». Пару лет в Сибири, в тайге, на лесоповале, причём первые несколько месяцев под жестоким прессингом уголовников, потом перевод на производство по, так сказать, «гражданскому профилю», а уж затем, чаще всего, условно-досрочное. Ничего, для большинства весьма полезный опыт. Надо, надо было им вспомнить, что на Руси от сумы и от тюрьмы никому зарекаться не стоит. И что высокие посты и дефицитные специальности вовсе не означают вседозволенности и неприкосновенности. Несмотря на все заслуги перед революцией… Вон, тот же Алекс рассказывал, что в его изначальной реальности все члены Совета главных конструкторов, которые и создали советский космос, отсидели. Все! Даже глава Совета – Королёв. И, похоже, во многом потому-то для них и не было слова «невозможно». Всех обогнали. Американцев, с их экономикой, составлявшей на тот момент более половины всего ВВП планеты, немцев, которые начали заниматься этим ещё с довоенных времён и к сорок пятому обогнали всех остальных едва ли не на поколение, всех! И первую в мире атомную электростанцию тоже сделали. И первый атомный ледокол. А вот когда к «рулю» стали уже «непоротые», так всё и покатилось по наклонной…
Вследствие чего в этот вечер свободно поговорить не удалось. И следующие вечера также прошли в, так сказать, смешанном составе. Уж больно многим из числа «старых соратников» срочно потребовалось «засвидетельствовать своё почтение и преданность», а также своими глазами оценить его состояние… А вот через неделю удалось снова собраться чисто кругом «посвящённых». Но не узким, а расширенным. Потому что на этот раз присутствовали практически все, кто знал о портале. Ну, кроме Зорге. Тот ещё из Минска улетел обратно в Швейцарию… После того как Алекс сделал себе пластическую операцию, Рихард остался единственным, кто присматривал за домом, а его надолго оставлять без присмотра не следовало. А вот Вавилов был. Утром прилетел из Новосибирска.
– Ну, чем порадуете? – поинтересовался Сталин у Межлаука и Вавилова, которых увидел впервые после того, как они распрощались друг с другом на Минском аэродроме. Николай Иванович раздражённо сморщился.
– Да уж, пришлось шашкой помахать…
– А что так? – тут же влез Меркулов.
– Да нашлась тут троица… Пытались через знакомых статьи в Англию и Италию передать. В научные журналы. Приоритет советской науки обеспечить. Деятели! Спасибо, твои коллеги, Всеволод Николаевич, успели перехватить в последний момент. У профессора Чумарьина распечатку вообще из чемодана достали, когда он уже в самолёт садился.
– Что-то серьёзное?
– И да, и нет. В принципе – ничего особо секретного, режиму секретности у нас уделяется постоянное внимание, но объяснить, как подобные результаты можно получить без рентгеноструктурного анализа, практически невозможно. А этой методики даже у нас пока в отработанном виде не существует, не то что где-то ещё. Вы же денег на науку с гулькин нос выделяете – вот и получаем новое оборудование в час по чайной ложке, – вздохнул Вавилов.
– Ну уж не так уж и с гулькин нос, – пробормотал Межлаук. Но Иосиф Виссарионович его не поддержал.
– Да, мало. Но ничего, будет и на вашей улице праздник, – успокаивающе махнул рукой Сталин и повернулся к Валерию Ивановичу. – А у тебя как?
– Всё по плану, – доложил Валерий Иванович. – Готовим предложения по изменению в законодательстве. К июлю представим.
– Какие изменения? – тут же насторожился Киров.
– Я тебе потом всё подробно расскажу, – успокаивающе махнул рукой Сталин, – но, в общем, планируется куда более широко использовать артели и паевые товарищества в сфере промышленности. А в сфере торговли и общественного питания так даже и частное предпринимательство возродить. С перспективой отдать в частные руки вообще большую её часть.
Киров набычился.
– Это опять капиталистов делать будем…
– В первом поколении – да, – по-прибалтийски спокойно отозвался Межлаук. – Зато переход собственности по наследству будет обложен налогом в размере, в зависимости от общей стоимости бизнеса, от пятидесяти до восьмидесяти пяти процентов. На самореализации инициативных товарищей, которые смогут создать эффективно действующее предприятие, этот «налог после смерти» никак не отразится, да и денег на то, чтобы воспитать и обучить не только детей, но и внуков всем этим инициативным товарищам при таком подходе также вполне хватит. А вот дальше пусть детки сами в жизни пробиваются, а не работают мажорами-прожигателями того, что родитель сумел сделать и накопить.
– А крупные предприятия? – насторожился Ванников.
– Что значит крупные? – усмехнулся Межлаук. – Мировые торговые сети, типа того же «Tesco»[149] или «Walmart»[150] тебе как, мелкие?
– Я имею в виду промышленность, – уточнил Ванников.
– Сумеют создать и поднять новую компанию или завод – будут и в промышленности, – рубанул воздух ладонью Иосиф Виссарионович. – Но уже созданное – не трожь! Да и все основные новые технологии, которые мы смогли получить благодаря нашему другу, будем в первую очередь на государственных заводах осваивать.
– Хм, а разумно ли будет это сейчас начинать? – уточнил Киров. – Насколько я помню слова Александра, имеющуюся у нас на данный момент экономику будущие экономисты называли экономикой мобилизационного типа. А нам ведь как раз мобилизация и предстоит.
Межлаук согласно наклонил голову.
– Да, это так. И скоро. Через полтора года. После «Мюнхена» сразу и начнём. У нас всё так и рассчитано… Но изменение экономической среды вообще-то дело не быстрое. Тем более что требуется очень многое перестраивать – не только налоговый, но и уголовный, и административной кодексы, параметры статистики, торговлю, транспорт. Да и правоприменительную практику также надо будет наработать. Вот потихоньку и начнём. С перерывом на войну. За время, за которое, кстати, и существенную часть мошенников сумеем за гузно взять. Ведь точно же не удержатся, чтобы не поспекулировать, чтобы на людской безысходности не попытаться покруче нажиться… А уже после войны начнём по-серьёзному.
– Хм, ну только если так… – согласно кивнул Киров.
– Кру-уто берёте, – задумчиво произнёс Фрунзе. – А не случится ли у нас из-за этого в партии и в верхах какого-то очередного путча?
– А вот над этим нам с вами и надо серьёзно поработать, – усмехнулся Сталин…
Глава 17
– Скажи, а Сталин был с тобой? Ну, там, в будущем…
Алекс, только-только наколовший на вилку котлету, замер и уставился на жену. Эрика молча, улыбаясь, смотрела на него.
– А с чего это такой вопрос?
– Ну-у-у… просто Наденька Аллилуева мне вчера по секрету рассказала, что Иосиф Виссарионович вернулся с лечения весь такой… м-м-м… жаркий. Ну как ты, когда появляешься… Да и словечки у него этакие в речи
