От него буквально разило страхом. Запах волшебства тоже присутствовал, но слабый, едва заметный, перебиваемый липкой вонью ужаса. Поистине, как маг Шимпазл был жалок.
– Слышишь угрей? – спросила Лирианна. – Все еще не насытились. Хочешь, пощекочу?
– Нет. – Он стал пятиться, выставив перед собой окровавленные руки.
– Смерть от клинка быстрее, чем от зубов угрей.
Щекотунчик описал дугу, вспыхнув при свете свечей.
– Стой где стоишь, не то воспользуюсь Великолепным призматическим ливнем!
– Так я и поверила! Ты же не знаешь как. Да и неизвестно, вышло бы у тебя? Если наш покойный друг не наврал, то нет.
Шимпазл попятился еще на шаг и споткнулся о труп некроманта. Выбросив руки, чтобы смягчить падение, он неожиданно нащупал волшебный посох и, схватив его, проворно вскочил на ноги.
– А ну, прочь! Предупреждаю, в этом посохе еще есть сила! Я ее чую.
– Сила, может, и есть, да тебе не хватит силенок ею воспользоваться. – Лирианна ничуть в этом не сомневалась. Он – лишь подобие волшебника, не более. Карты, скорее всего, краденые, а тараканов кто-нибудь зачаровал за деньги. Жалкий ловкач. Ну ничего, она живо положит конец его бедам.
– Стой тихо. Щекотунчик вылечит зуд. Обещаю, боли ты не почувствуешь.
– Зато ты почувствуешь! – Шимпазл обеими руками схватился за посох и обрушил стеклянный шар ей на голову.
* * *Обобрав оба тела до нитки, Шимпазл спустил их по желобу под кроватью – в надежде хоть ненадолго успокоить шипящих угрей. Без одежды девушка оказалась еще красивей и, когда он тащил ее через комнату, подавала слабые признаки жизни.
– Эх, пропала почем зря, – пробормотал он, сбрасывая ее в бездну. Шляпа Лирианны ему не налезла, к тому же перо на ней сломалось, зато меч был выкован из отличной упругой стали, кошель – туго набит терциями, а кожа на сапогах – мягкая и гибкая. Маловаты для его ног, но, как знать, вдруг однажды он повстречает другую веснушчатую прелестницу, которой они придутся впору.
Даже в смерти некромант настолько устрашал, что Шимпазл еле набрался смелости прикоснуться к нему, но внизу шипели голодные угри, а для успеха предприятия требовалось их задобрить. Овладев собой, он встал на колени, расстегнул фибулу на плаще грозного мага и, желая снять плащ, перекатил труп. Лицо мага растаяло, будто воск, и стекло на пол, образовав черную лужицу. Перед Шимпазлом оказался иссохший беззубый труп с белесыми глазами, пергаментной кожей и лысиной, покрытой паутиной темно-синих вен. Весил он не больше кожаного бурдюка, но едва заметно улыбался, когда Шипазл сбрасывал его шипящим угрям.
К тому времени зуд пошел на убыль. Почесавшись напоследок, Шимпазл надел плащ некроманта и тут же почувствовал, что стал выше, суровей и решительней. С какой стати ему бояться тварей в общем зале? Пусть сами его боятся!
Он сошел по лестнице, ни разу не обернувшись. Призрак и упыри глянули на него и тут же уступили дорогу. Даже они понимали, что со столь грозным колдуном лучше не связываться. Пристать осмелился только трактирщик:
– Ваша грозность, как заплатите по счету?
– А вот так! – Шимпазл выхватил меч и пощекотал тварь. – Ни за что не посоветую твой трактир другим путешественникам.
Строение до сих пор окружали черные воды, но теперь они доходили Шимпазлу всего до пояса, так что перейти вброд не составило труда. Твкашки давно улетели в ночь, да и угри шипели все тише, но деоданы стояли на том же месте – у железного паланкина.
– Земля умирает, и солнце скоро погаснет, – после приветствия обратился к нему один. – Когда померкнет последний свет, все чары утратят силу, и мы попируем плотным белым мясом Моллокса.
– Земля умирает, но вы и так мертвецы, – ответил Шимпазл и приятно поразился глубине и мрачности в своем голосе. – Когда солнце потухнет, все заклинания утратят силу, и вы сгниете, вернувшись в первородную слизь!
Он забрался в паланкин и велел деоданам поднять его:
– В Каиин.
Возможно, где-нибудь за белокаменными стенами города сыщется сговорчивая служанка, которая согласится станцевать перед ним нагишом в обмен на сапоги той веснушчатой. Или хотя бы самка хуна.
И Моллокс Меланхоличный поплыл в багряный сумрак на своем железном паланкине, влекомом четверкой мертвых деоданов.
Энди Дункан[32]
Первая публикация Энди Дункана появилась в «Научной фантастике Азимова» в 1997 году, и вскоре за ней последовали другие, в журналах «Свет звезд», «Научная фантастика», «Удивительное», «Век научной фантастики», «Умирая за это», «Сфера фантазии» и «Странные истории», а также еще несколько публикаций в «Азимовском журнале». К началу XXI века он стал одним из самых оригинальных, «с изюминкой», интересных писателей нового поколения. В 2000 году его рассказ «Гильдия палача» (The Executioner’s Guild) стал финалистом сразу двух престижных премий: «Небьюлы» и Всемирной премии фэнтези, а в 2001-м Дункан получил две Всемирные премии фэнтези: за рассказ «Великан из Поттаватоми» (The Pottawatomie Giant) и за первый, весьма успешный, сборник «Белутахатчи и другие рассказы» (Beluthahatchie and Other Stories). В 2002 году он получил Премию Теодора Старджона за повесть «Главный конструктор» (The Chief Designer). Среди других книг – изданная совместно с Ф. Бреттом Коксом антология «Перекрестки: фантастика Юга» (Crossroads: Tales of the Southern Literary Fantastic) и путеводитель «Диковинки Алабамы» (Alabama Curiosities).
Его последние работы включают повесть «Ночной тайник» (The Night Cache) и новый сборник «Великан из Поттаватоми и другие рассказы» (The Pottawatomie Giant and Other Stories). Дункан – выпускник «Кларион Уэст», интенсивной программы для писателей в жанре фэнтези и научной фантастики. Он родился в Бейтсбурге, Южная Каролина, сейчас они с женой живут в Фростбурге, Мэриленд. Он преподает английский язык в местном университете. Его блог в Интернете http://beluthahatchie.blogspot.com.
Перед вами забавная история о зяте самого дьявола, попавшем в немилость и выкрутившемся только благодаря поддержке верных друзей.
Родственник дьявола
– Меня зовут Перлин Санди, и я расскажу вам о том, как…
– Стой! Остановись! Санди, это моя история, и я расскажу ее по-своему.
– Твои байки, Пити Уитстроу, не годятся для приличной компании порядочных людей.
– Ах! Ах! Ах! Какие мы щепетильные! Ты рассказываешь свои истории кому только захочешь по-своему, а я свои – своим по-своему. И уж если эта история не моя, тогда чья же? В конце концов, все произошло со мной.
– Хорошо. Давай рассказывай. Только не растягивай ее по своему обыкновению так, что мать родная не узнает – с китами в пруду, фермерскими дочками, говорящими собаками, что шатаются по барам, и все такое прочее. Налегай на факты – что, кто и где.
– Ох, да замолкни уже наконец! Хм, да, дай-ка подумать. С чего бы начать? Надо признать, у этой заварушки больший выбор, чем обычно.
– Начни с моего появления.
– Ага, тогда получится история про тебя, так? Опять снова-здорово… Не пойдет. Начну-ка я издалека. В отличие от тебя, выросшей в Чаттануге, в музее для простонародья, где за вход брали всего лишь десятицентовик, а от тебя и этого не требовалось, чтобы взглянуть на себя любимую, моя история начинается в Новом Орлеане, в гостиной, расположенной наверху шикарного особняка. Вот так, мэм. Кто же этот высокий черноглазый красавчик? Костюмчик от местных итальяшек сидит на нем как влитой, в одной руке у него сигара, скрученная на бедре кубинской красоткой, в другой – бокал мускатного бренди. В рамке огромного окна хозяйской спальни он смотрится как произведение искусства. Сейчас он глядит вниз на Сент-Чарльз-авеню, главную улицу побережья Мексиканского залива, где одни трамваи круче, чем отель «Ритц», и даже попрошайки – бывшие мэры, занявшие более заметное место
