Сбивчиво, с остановками, Пити выдал несколько искаженную версию своих многочисленных повторяющихся путешествий за последние дни: от Калифорнии до Нового Орлеана и Новой Англии и обратно.
– М-м-да, будь я проклята! – вырвалось у Перлин, забывшей на минуту, где она и с кем. – На тебе явно локонавтическое заклятье, эти повторы… и все такое.
– Локо… что? Нельзя ли на родном языке, детка?
– Ну и ну! Вот и магический термин, о котором даже Пити Уитстроу не слышал! Значит, есть еще тайны на свете. Ну, тут удивляться нечему! Я и сама не знаю о локонавтике ничего, кроме голого определения. Скажем, она помогает волшебнику перебираться с места на место, не тратя времени зря. Садишься, например, на поезд в Камберленде, а надо тебе в Балтимор, но по пути у тебя Ханкок и Хейгерстаун, да и другие места, которые тебе неинтересны. Локонавтика их исключит.
– Волшебники обычно перемещаются куда хотят, – заметил Пити. – Вот ты всегда ходишь пешком по своим тропам, манера у тебя такая – «топтать землю», но ведь это необязательно. Тебе даже поезда с рельсами не нужны. А чем отличается это локо… как его?
– На самом деле, дорога и здесь нужна, но это не совсем тот маршрут, который наносится на карту с помощью компаса. Это путь, прокладываемый волшебником независимо от ландшафта. Маршрут выбирается по другим меркам.
– Например?
– Сколько собак живет в такой‐то местности и сколько среди них счастливых или печальных. Ты можешь выбрать маршрут, который соединит единой цепью места со ста тринадцатью счастливыми псами, или те, где живет хоть один человек, которому ровно девятнадцать лет три месяца и шесть дней, или все точки в Северной Америке, где когда-либо находили римские монеты. А проложить маршрут по названиям – легче легкого. Как у тебя, Пити. Тебе выпало счастье побывать во всех местах, названных в честь самого дьявола, – нет на свете пути дольше, древнее и запутанней.
– Стоп, минуточку! Это не моих рук дело, уверяю тебя! Я не этот… черт, как его? Локо-нави-гатор.
– Локонавт. Это из старинной песни:
Люблю я локонавтку,Просторы в тишинеУносят далеко ее,Доверив сердце мне.Порой с косичками она,А то стара, седа.В каких краях добавилиТе лишние года?Она достанет летом ледИ розочки в снегу.За ней ходил бы круглый год,Я знаю, я смогу.– Ух ты, здорово! Конечно, ты поешь замечательно, но что‐то я раньше такой песни не слышал.
– Ну тебе, наверное, знакома более ранняя версия. Старинные песни то и дело меняют темы, а то, глядишь, встряхнутся и сольются с другой песней, впитывая со временем новые слова. Когда я впервые услышала эту, в ней говорилось об аэронавте, но «локонавт» прекрасно вписывается. Как ты считаешь?
– Угу, и с каких же пор в этой песне локонавт?
– Ну, я только что его добавила. Ты только подумай, твоя напасть должна происходить на самом деле, но пока про нее не сложат песню – такому не бывать. Однако, Пити, ты прав, самому тебе такого не сотворить. Выбрать стезю для другого, да так, чтобы тот застрял там до конца дней своих, способен лишь невероятно могущественный локонавт, сильный, как прибой, улыбка ребенка или вулкан. Отменить путевку может только тот, кто ее выписал. Так что колесить тебе по этой дороге, пока не рухнешь. Но кому же пришло в голову так тебя подставить? Что‐то я не знаю таких кудесников.
– Не знаешь? Зато я знаю. Да и ты с ним встречалась, помнится.
Перлин одарила Пити пустым (что не так-то просто для умной женщины) взглядом.
– Во дворе дома Уинчестеров. Ты тогда была девчушкой-соплюшкой. Но только ты была больше него в то время.
– О господи! – сказала Перлин, имея в виду нечто прямо противоположное. – Ты о своем тесте?
– Да, его адское величество, тестюшка, которого ты однажды увидела в ловушке, старом солдатском башмаке времен Гражданской войны, – кивнул Пити. – Я-то думал, ты сразу сообразишь. Девочки не каждый день встречают дьявола.
– Много ты понимаешь о девочках! Но Пити, чем ты разозлил дьявола? Изменял его дочери? Стащил денежки? Заключал сделки на души наедине с клиентом, за спиной у старика?
Пити ерзал на камне и морщился с начала списка до самого конца.
– Я бы не ставил вопрос таким образом, – наконец сказал он. – Ну какая это кража, так, одолжил немного, и в любом случае я намеревался все вернуть… а насчет душ… торговаться не запрещено, это ведь так, просто разговоры, никто не неволил, как хотите… А то, что вы, приличные девочки, считаете изменой… мне лично больше нравится термин «сеять семена разврата» – это, в конце концов, моя работа. И вообще эта моя женушка куролесила побольше, чем «Дом голубых фонарей» в полном составе, а перезнакомившись с ними, я знаю, о чем говорю. И я не обвиняю ее, заметь. А что? Я ценю ее запал. Девочка должна повидать мир прежде чем осесть, особенно если она не собирается угомониться… а, Перлин?
– Если ты посмеешь мне подмигивать, Пити Уитстроу, я прерву с тобой всякое знакомство.
Застыв на пару секунд с перекошенным лицом, Пити начал корчить гримасы, словно разрабатывал челюсть. При этом он старательно таращил глаза, чтоб ненароком не моргнуть.
– Простите, мэм, – Пити потер щеку. – Это нервный тик. От усталости.
– Язык не свело? – съязвила Перлин. – Ну, если тебя заколдовал Старый брюзга, ты здорово вляпался. Придется кинуться ему в ножки, чтобы выбраться из этой передряги.
– О, поверь мне, если б я оказался с ним в одном месте хотя бы на минутку, я бы это дело быстро уладил, не сомневайся, у меня есть на этот счет кое‐какие соображения. Но, Перлин, я даже поговорить с ним не могу! И никогда с ним не встречусь, потому что наши с ним пути не пересекаются. Вот если бы кто-нибудь замолвил за меня словечко…
Смесь возбуждения с отвращением в его взгляде, насколько ей подсказывал горький опыт, означала смиренную мольбу.
– Ну уж нет! – сказала она.
– Тот, кто ходит, где хочет.
– Ну уж нет! – повторила Перлин.
– Кто способен найти дьявола, где бы тот ни был, и, в идеале, тот, кому дьявол как бы обязан.
– Пошел ты к черту, не дождешься! – выпалила Перлин, в ярости топнув ногой.
Встречи с Пити приносили ей одни лишь неприятности, вся его жизнь идеально укладывалась в ее любимые ругательства.
– Проклятье, – грустно сказала она, признавая, что Пити снова преуспел в том, что у него всегда хорошо получалось – втянул ее в очередную авантюру.
* * *Встречи на перекрестках дорог не исключались, но вот на том, знаменитом, что в дельте реки Миссисипи, всегда была толчея. Туристы![34]
Поэтому Перлин отправилась в графство Салуда, Южная Каролина, где триста семьдесят восьмая и триста девяносто первая автострады сходились в кольцевой развязке диаметром триста футов. В те времена это было весьма необычно, и местные жители прозвали ее «кольцо», словно оно было единственным. Летчики национальной гвардии сбрасывали в кольцо мешки с песком для тренировки. Сверху кольцо походило на мишень, как, впрочем, многое, если смотреть с небес.
Перлин надеялась, что и она тоже. В полдень она торчала как штык на свежескошенной траве посредине круга. Истекать потом на жаре, конечно, удовольствия мало, но, чтобы встреча состоялась, часы должны показывать ровно двенадцать – это все знают. И ей совсем не улыбалось привлечь внимание старины Сами-знаете-кого во второй половине суток, вернее, в полночь в кромешной тьме.
Перлин хотела, чтобы он наверняка ее заметил, поэтому превратилась в невидимку
