– Я дал им клички, конечно, – обернувшись, сообщил дьявол, – в первую очередь в честь того, кто мне их подарил.
– В честь кого? – не поняла Перлин.
– Того самого. Это был единственный раз, когда Он мне что‐то подарил, кроме неприятностей. Да я бы и этого не дождался, если б не подкараулил Его двадцать четвертого декабря и не заорал: «Гони рождественский подарок!» Его еще можно застать врасплох. Но со мной такой номер не пройдет!
Усевшись поудобнее, Перлин погладила Царя и прошептала ему на ухо:
– Спокойно, здоровяк.
Конь дружески заржал. По крайней мере, не разговаривает, обрадовалась она.
– Перлин Санди, вы – мой отряд. Сейчас мы с вами проедем к тому лицемеру, порочащему худое имя, никаким боком мне вовсе не родственнику, сукину сыну Пити Уитстроу, и вы оба поймете, что раз место на карте носит имя дьявола, ей-богу, таковым оно и останется! Но-о-о!
Обмахиваясь котелком как сомбреро, под приветственные крики прислуги дьявол пришпорил Святится-имя-Твое и выехал со двора на дорожку, посыпанную гравием. Придет-царствие-Твое понесся за ними без понукания, и Перлин оставалось только держаться в седле.
Несколько ярдов собака бежала рядом, громко лая, но Царь набрал скорость и оставил ее далеко позади. И пока они могли ее услышать, собака заорала им вослед:
– ВЫПЕНДРЕЖНИКИ!
* * *Пити они застали в Индиане, у Дьявольской мельницы. Он все утро стоял за спиной мельника, а местные фермеры вносили мешки с пшеницей. Для людей он был невидим. Пити был в фартуке со множеством карманов, таком же, как у мельника, серой кепке, такой же, как у мельника, и даже с рыжими усами, как у мельника. По каждому посетителю Пити давал совет, хотя мельник и сам догадался бы, что к чему. Когда подходил зажиточный крестьянин, Пити шептал:
– Этот может заплатить и дороже – от него не убудет. Заставь его раскошелиться, мельник, ну же!
Для посетителя среднего достатка совет был таким:
– А этот – явный честолюбец, стремящийся пустить пыль соседям в глаза. Значит, пусть выкладывает денежки. Не робей, мельник, давай же, заставь его потрясти мошною!
Когда подошла полуголодная вдова-издольщица с тремя плачущими ребятишками, цепляющимися за ее тощие ноги, Пити сказал:
– Вряд ли они переживут зиму с таким худым запасом. Все равно что выбросить. Бери с нее больше, мельник, бери больше.
– Миссис Прентис, вы мне ничего не должны, – сказал мельник. – Вот вам пять долларов. Будете в городе, купите себе снеди, и благослови вас Господь.
– Нет, как вам это нравится? – фыркнул Пити, когда семейство радостно заковыляло к выходу.
Мельника просто распирало от гордости и удовольствия.
– Ну, вот вам признак первосортного лжеца. Перлин сказала, что она выставит меня благодетелем, и черт бы меня побрал, если это не сбывается.
– Что там такое? – спросил мельник, ни к кому не обращаясь.
Далеко на дороге над убранным кукурузным полем висело громадное, в три этажа, облако пыли. Оно быстро приближалось. Облако вздымали два всадника – и один из них с тонкими, по-детски растопыренными ножками.
– Ай да Перлин, а ты, оказывается, не промах!
Пити снял фартук, кепку и усы, зашвырнул их в угол и захрустел костяшками пальцев, спускаясь во двор. Про себя он бормотал не заклинания, а клятвы: что он собирался сделать, как часто и кому. Но клятвы похожи на заклинания. Пити знал: это молитвы, обращенные к самому себе, а действуют они, если как следует постараться, не хуже заклинаний. Продолжая разговаривать с самим собой, Пити побежал навстречу приближавшемуся дьяволу.
– Защищайся, сукин сын! – закричал дьявол, большой поклонник Джона Уэйна, и пришпорил Святится-имя-Твое, намереваясь втоптать Пити в пыль и ускакать прочь.[35]
Видя, что дьявол не шутит, Пити не бросился наутек, не убежал с дороги.
Вместо этого он помчался быстрее, невероятно быстро, и перепрыгнул, как огромный кузнечик, прямо через дьявола вместе с его лошадью.
– Тпру! – заорал дьявол. – Тпру, я сказал!
Пока он приостанавливал Итит и разворачивался, Перлин придержала Царя, и Пити подпрыгнул и вскочил в седло позади нее. Пити обвил Перлин руками, ощутил, как напряглись ее плечи и успокоил:
– Не думай, ничего такого, просто держусь, чтобы не свалиться, ясно?
– Ну, держись! – ответила Перлин и шепнула Царю на ухо такое, чего он отродясь не слыхивал, да и вряд ли когда услышит от хозяина. Конь взвился и победно, радостно заржал. Рванув с места в карьер еще резвее, чем прошлый раз, он направился прямиком к мельнице. Дьяволу верхом на Итит оставалось только догонять его, глотая пыль.
– Будь ты проклят, Уитстроу! – закричал дьявол.
И напрасно, потому что тотчас же поперхнулся и закашлялся, проглотив изрядную порцию пыли.
Пригнув голову с прижатыми ушами, Царь пронесся на полном скаку по двору, раскидав крестьян в разные стороны, потом перемахнул через каменную стену и подлетел к мельничному колесу. Конь вскочил прямо на колесо и поскакал, сильно отталкиваясь копытами, на одном месте. Колесо завертелось еще быстрее. Вода из-под колеса хлестала в лицо дьявола, как из пожарного рукава. Ослепленный, нахлебавшийся воды, едва не выпавший из седла старик брызгал слюной и вертелся в седле, а Итит испугался и поскакал куда глаза глядят. Когда дьяволу удалось усмирить своего жеребца, Царь спрыгнул с колеса и припустил по пшенице, оставляя за собой дорожку примятых колосьев. Теперь и дьявол, и его конь пришли в бешенство. Они в испарине ринулись по свежей тропе вслед за доносящимися далеко впереди смехом и возгласами Пити и Перлин.
И так они и неслись: Пити и Перлин – впереди, дьявол – по пятам. Они мчались через кукурузные поля Индианы, по центральному проходу между рядами в церкви в Массачусетсе, вверх по лестнице особняка в Новом Орлеане, вдоль скалистого хребта в Колорадо, в пещеру в Юте, которая заканчивалась в Теннесси, через десятки мест, сквозь четыре столетия. Они пугали и удивляли сотни людей по пути, порождали легенды, мифы, рассказы о привидениях, религиозные движения, вдобавок к бесчисленным откровенным вракам и паре-тройке шуток, которые можно было бы счесть удачными.
Наконец где‐то в Пенсильвании, у Южной горы Перлин и Пити услышали крик дьявола далеко-далеко позади.
– Вы победили! Ваша взяла!
– Он спешился, – оглянувшись, доложил Пити.
– Это к лучшему, – решила Перлин. – Коням нужен отдых.
Они рысью вернулись туда, где Святится-имя-Твое, дрожа всем телом, хлебал воду из ручья. Рядом с ним на камне сидел дьявол, вытирая лицо неожиданно изящным кружевным носовым платком. Может, даже надушенным. Но у Перлин не возникло желания это выяснять. Пити спешился первым, потом протянул руки, чтобы ей помочь. Перлин приятно было его внимание, и она позволила за собой поухаживать, но, ступив на землю, напомнила себе, что никакая помощь ей не нужна, тем более от Пити. Оба жеребца, Придет-царствие-Твое и Святится-имя-Твое, пили воду из ручья бок о бок, забыв о мимолетном соперничестве.
– Садитесь, голубочки мои, выбирайте любой камень, – сказал дьявол. – И отдохните чутка.
– Тут столько камней, – удивилась Перлин. – Одни камни, правда. Где это мы?
– Ипподром дьявола, – ответил Пити. – А ты что думала?
– Знакомое название.
Перлин порылась в своей сумке и достала маленький молоточек.
– Я всегда мечтала попробовать. Слушайте.
Она встала, как следует сосредоточилась, закусив губу, и стукнула молоточком по камню, на котором только что сидела. От удара камень зазвенел. Высокий звук затих лишь спустя несколько секунд.
– Поющие камни, – восхитился Пити. – Дай-ка я попробую!
Все трое играли по очереди, заставляя камни звенеть на всю округу. Кони недовольно всхрапнули и пошли щипать траву вниз по течению.
– Интересно, почему камни поют? – спросила Перлин. – Из чего они?
– Это вопрос не ко мне, – отозвался дьявол. – В геологии я не разбираюсь.
Пити открыл было рот,
