Книга магии

отделять привязанности – о, назовем это любовью, пусть и своеобразной – от секса, категорично и навсегда. Если, конечно, это был ее сознательный выбор, а не проявление истинной натуры. Или это испытания юных лет наложили на нее неизгладимый отпечаток.

О лучшей подруге и мужчине, которого они иногда делили, а иногда никак не могли поделить, хотя ни одна из них на самом деле его не любила.

Если бы кто-нибудь смог полюбить его, стал бы он лучше? И была ли проблема в них или в нем самом?

– Возможно, – понимающе продолжила Байю, – винить женщину в недостатках мужчины, по сути, довольно бессмысленно.

Наджима поджала губы. Затем склонила голову и подняла палец вверх, словно собираясь высказаться, а также, видимо, издала свист, слишком высокий для человеческого слуха. Маленький пятнисто-коричневый крапивник – самая невзрачная из певчих птиц – влетел в окно и, щебеча, уселся на подставленный палец. Наджима, не отрывая взгляда от Байю, наклонилась и легко прикоснулась губами к маленькой птичьей головке. Крапивник повернулся к ней, как птенец в ожидании червяка.

На талии Байю зашевелилась Амброзия. Она успокаивающе погладила свою любимицу.

– Но ведь ко мне пришла именно женщина, – возразила Наджима.

Байю снова замерла, держа чашку у губ.

– Так и есть.

– А с Бразеном ты об этом говорила?

Байю неопределенно пожала плечами.

– Так значит, ты пытаешься решить его проблемы за него.

– Может быть, дело в том, что мне нравится до сих пор чувствовать себя в чем-то умнее моего ученика.

Крапивник, по-прежнему щебеча, улетел прочь. Байю с трудом понимала, как может Наджима так очевидно заботиться о своих пернатых любимцах и в то же время совершенно безжалостно отправлять их на смерть. Об этом стоило помнить даже несмотря на то, что молодая магесса ей нравилась. Как и о том, что у Бразена тоже хватает весьма неприятных черт характера, пусть Байю и не приходилось с ними сталкиваться.

Но ни один магистр не сможет избежать ссоры с другим, а также сопутствующих ей жертв и разрушений, если он – или она – постоянно будет менять свои этические нормы.

Они продолжили с удовольствием смаковать чай. Свежий ветерок принес с балкона насыщенный аромат цветов – жасмина и иланг-иланга.

– Окажешь мне услугу? – попросила Наджима. – Как женщина женщине?

– Посмотрим.

– Позволь ему на этот раз догадаться обо всем самому.

На лице младшей магессы расцвела улыбка.

– В конечном счете это пойдет ему только на пользу.

– Следить за ним – не моя работа.

Байю поставила пустую чашку на стол и пристроила под блюдце сложенный листок бумаги.

– Что это? – спросила Наджима.

Байю, улыбнувшись, потянулась за тростью.

– Счет за уборку.

Лави Тидхар[28]

Предлагаем вам еще один рассказ Лави Тидхара, повествующий о причудливых, временами кровавых приключениях «стрелка и торчка» Горела из Голириса в мире, полном злобного колдовства и кошмарных созданий. (Дальнейшие похождения Горела вы можете найти в новелле «Водопад» в моей антологии «Книга мечей», а также в сборнике «Поцелуй черных богов».)

Приглашаем вас пройти этот жуткий и фантасмагорический квест вместе с Горелом, отыскав то, что лучше было бы не находить. Учтите, мало вам не покажется.

Лави Тидхар вырос в израильском кибуце, много путешествовал по Африке и Азии, жил в Лондоне, на островах Вануату, в Лаосе. Пожив какое-то время в Тель-Авиве, он вновь вернулся в Англию. В 2003 году Лави Тидхар завоевал премию Кларка-Брэдбери, присуждаемую Европейским космическим агентством. Был редактором книг «Майкл Маршалл Смит: Аннотированная библиография», составителем антологии «Дик и Джейн: букварь для взрослых», трехтомника «The Apex Book of World SF». Совместно с Ребеккой Левин работал над антологиями «Евреи против пришельцев» и «Евреи против зомби». Тидхар – автор сборника рассказов «Еврейский панк». В соавторстве с Ниром Янивом он написал роман «Тель-Авивское досье», сборники «Занятие ангелов», «Перемещение облаков», «Иисус и Восмеричный путь» и «Марсианские пески». Лави Тидхар – весьма плодовитый автор, работающий в жанре малой прозы, чьи рассказы выходили в журналах Interzone, Asimov’s, Clarkesworld, Apex Magazine, Strange Horizons, Postscripts, Fantasy Magazine, Nemonymous, Infinity Plus, Aeon, The Book of Dark Wisdom, Fortean Bureau, Old Venus и были переведены на многие языки. Среди его произведений – романы «Книжник» с двумя продолжениями «Камера-обскура» и «Большая игра: Осама» (в 2012 году он принёс ему «Всемирную премию фэнтези»), а также «Век насилия» и «Лживые сны человечьи». Его последняя книга, большой, многогранный роман «Центральная станция», написанный в жанре научной фантастики, выиграл в 2017 году мемориальную «Премию Джона В. Кэмпбелла».

Смертельная угроза

1

Они пробирались по узкому, обледенелому оврагу, когда разведчик Питонг Нараваль, шедший первым, подорвался на ленточной мине. Даже вскрикнуть не успел.

Устройство было примитивным, но действенным. В свое время эти изделия массового производства из далекого, ныне исчезнувшего Зула градом сыпались с небес. И теперь сжатое в крохотных объемах волшебство пряталось подо льдом в округе, поджидая беспечных неудачников.

На глазах у Горела спираль взрыва вырвалась из-под мерзлой почвы. Этот вихрь оплел Питонга Нараваля кольцами сине-стального пламени, сдирая кожу с воющим звуком дисковой пилы, вгрызающейся в кости. Из огненной мясорубки во все стороны брызнула кровь, окрасив лед смертью.

Все было кончено. Потрескивая, остатки древнего колдовства рассеялись в морозном воздухе. Молчание нарушил лорд Кален:

– Тарнир Герад, пойдешь первым.

Кривоногий, укутанный в меха Герад пожал плечами и вышел вперед. И вот они уже двигались дальше по голому льду.

2

Горел подумал, что город Узур-Кальден, ныне – типичный варварский форпост, явно построен кем-то другим. Высокие шпили еще тянулись к небу, но астрономические башни выглядели заброшенными, обширные, прежде ухоженные сады стали мясными рынками, а храмы древних богов – безвкусными дворцами богачей.

Посреди города торчала виселица с двумя трупами, хорошо сохранившимися в холоде предгорья. Узур-Кальден окружали горы, их ледяное дыхание опускалось на город словно когтистая лапа, которую так просто не стряхнуть, на обнаженное плечо. Когда-то это было поселение варе’и. Отметины прошлой войны до сих пор попадались в самых неожиданных местах: глубокие пруды на месте воронок, пятно на стене, в очертаниях которого угадывалась человеческая фигура. На рынках и поныне торговали реликтами зульского нашествия: разрывными гранатами, ленточными минами и прочими, куда более отвратительными штуковинами, из которых можно было извлечь немного металла, а то и остававшееся в них колдовства. Каждый год в отдаленных деревушках выше границы снегов гибло немало охотников за зульским наследием, наткнувшихся на живые бомбы. Однако бойкая торговля на рынках Узур-Кальдена приносила немалые барыши, а добыть в предгорьях иные средства к существованию было нелегко.

Горела мало интересовало зульское оружие. Ублюдки, занимающиеся колдовством, внушали ему отвращение. Он доверял только своим верным револьверам. Порох и пули он купил под невысоким навесом в конце ремесленных рядов, располагавшихся там, где некогда была городская площадь, от которой остались лишь сломанные колонны да поваленные статуи давно забытых героев. В другой лавочке, ближе к городским окраинам, Горел приобрел вещество, которое временами становилось белым, временами – черным, а иногда – всех цветов радуги сразу. Люди называли его «черным поцелуем» или «пылью богов».

Дорога в Узур-Кальден была долгой и утомительной, в карманах у Горела гулял ветер, так что пришлось проситься на постой в общий зал аббатства Забытых Богов в другом конце города, у самого подножия гор. К счастью, местечко нашлось.

Забытых богов в Узур-Кальдене было немало. Многие из тех, кому когда-то поклонялись, ныне утратили могущество, а то и вовсе оказались в забвении: туда, где некогда царило изобилие богов, пришла их скудость. Монахи стремились сохранить знания о варе’и и зулах, понять суть их вражды. А кроме того, пускали переночевать за гроши.

Ванна представляла собой бадью ледяной воды во дворе. Умывшись, Горел посмотрел