Недалеко от Мэдисон остановилась лохматая собака, принюхалась к чему-то в стороне, но не пошла туда. Вместо этого уселась и отчаянно зачесалась.
В машине зазвонил телефон, и Мэдисон нырнула внутрь сквозь окно, чтобы дотянуться. Но только когда увидела горящий экран, поняла, что это не ее, а забытый мобильник Эша. Да и мелодия совсем другая, как она могла перепутать.
Звонила Эйвери.
Наверное, попросить что-то купить. Но Мэдисон с удивлением поняла, что ощущает едва заметный укол ревности. С чего бы? Она знала, что Эш с Эйвери остались друзьями.
Телефон перестал звонить, и Мэдисон запоздало подумала, что, может, ей стоило ответить. Если Эйвери и правда надо что-то купить.
Собака перестала чесаться, взвизгнула и деловито поспешила дальше. Мэдисон так и не поняла, что символизировал звук, то ли досаду, то ли радость. Она определенно не эксперт по собачьим эмоциям.
Бросив взгляд на полицейский участок, Мэдисон убедилась, что он по-прежнему уныл и бездушен, а Эш явно не собирается тут же вернуться. Поэтому закрыв окно машины и забрав ключи, Мэдисон направилась в супермаркет. По крайней мере, она купит бутылку воды.
Колокольчик одиноко звякнул у нее над головой. Но к удивлению девушки, в торговом зале она оказалась отнюдь не одна. Помимо продавца, будто бы смотревшего футбол по телевизору, но на самом деле украдкой наблюдавшего за гостьей, тут обнаружился еще и высокий индеец, и мама с девочкой лет пяти. Последнюю не интересовало ничего, кроме стенда, на котором коварно притаились конфеты.
— Нет, Дороти, — устало говорила ей мать, видимо, далеко не в первый раз. — В пятницу. Сейчас никаких сладостей.
— Ну мааам!..
Диалог таким образом явно шел не первую минуту. И Дороти не уставала клянчить конфеты, пока ее мать складывала в корзинку хлопья и стиральный порошок. Именно последний она никак не могла выбрать.
Девочка, наконец, заметила Мэдисон и уставилась на нее, даже на какое-то время забыв о конфетах.
— Я тебя не знаю! — заявил ребенок.
Скучающий взгляд ее матери перекинулся на Мэдисон, и женщина тут же спохватилась:
— Извините! Дороти, ну что ты, нельзя приставать к незнакомым тетям.
Мэдисон невольно усмехнулась: и когда она успела превратиться в «тетю»? Вниманием девочки снова завладели конфеты, а Мэдисон отвернулась в поисках воды и едва не столкнулась с индейцем. Настал ее черед извиняться.
Но тот стоял невозмутимо. И как будто вглядывался в ее лицо. Это могло бы выглядеть таинственно, если в руках мужчина не держал комикс с Бэтменом. Мэдисон не сомневалась, что перед ней не чистокровный индеец, но он явно пошел в своих древних предков, даже современные джинсы и рубашка не скрывали его дикости.
— Маяк.
Мэдисон моргнула. Она даже не была уверена, правда услышала или ей показалось. Но индеец произнес снова, медленнее, как будто хотел, чтобы она точно поняла:
— Маяк.
— Что, простите? Вы ошиблись.
— Ты станешь их маяком.
Погода стояла теплая, но по спине Мэдисон невольно пробежали мурашки. Ту же самую фразу ей на прощание сказала бабушка.
— Что вы имеете в виду?
Но индеец сделал ровно то же самое, что и бабушка в ответ на аналогичный вопрос. Он только развел руками и улыбнулся:
— Простите, иногда я задумываюсь и несу чушь. Еще раз извините.
И он завертел в руках комикс, как будто полностью увлеченный разрисованной бумагой. Мэдисон достаточно времени проводила в обществе бабушки с ее странными высказываниями, чтобы понять: больше она ничего не добьется. Но и уходить просто так не желала.
— Нет, ваша фраза показалась мне знакомой. Пожалуйста, объясните. Пусть даже это будет странно…
Но индеец продолжал улыбаться и качать головой. Мэдисон задумалась, а потом порылась в карманах и все-таки нашла какой-то старый чек.
— У вас нет ручки? — спросила Мэдисон у продавца, который даже забыл делать вид, будто не смотрит на них.
Ручка нашлась. И Мэдисон торопливо нацарапала на листке номер телефона.
— Вот, — она протянула его индейцу. — Если вдруг захотите еще что-то сказать.
Он взял, хотя и невозможно сказать, что за выражение у него на лице. Вздохнув, Мэдисон снова повернулась к продавцу.
— У вас есть вода?
— Какая…
— Да любая. Просто бутылка воды.
Она перебила невежливо, но Мэдисон оказалась слишком раздосадована встречей. Подумать только! Маяк. Как же она, черт возьми, устала от многозначительных пафосных фраз, за которыми то ли скрывается великий смысл, то ли нет! Но странно именно то, что слова те же, что говорила бабушка.
— Зря вы дали ему номер, — доверительно сказал продавец, пробивая воду. — Джим у нас странненький.
Похоже, его ничуть не заботило, что индеец все отлично слышит. А Мэдисон сама толком не могла объяснить, почему решила выдать своей телефон первому встречному. Только когда она расплатилась и вернулась на улицу, когда за ее спиной звякнул колокольчик, Мэдисон признала, что, наверное, ее и правда сверх меры впечатлила случайная встреча.
Эша еще не было. Девушка забралась в машину, глотнула воды. О чем они все? Каким маяком? Для кого? Для людей? Для тех, кто собрался в доме посреди леса?
Для призраков?..
Размышления Мэдисон прервал Эш. Он размашистым шагом вышел из полицейского участка и направился к машине. Даже по его манере двигаться Мэдисон поняла, что он зол. Очень зол.
— Что случилось?
Дверца резко хлопнула, руки Эша легли на руль, но он не торопился заводить машину.
— Они едва меня на смех не подняли!
— Ты рассказал про следы рук? И как они исчезли.
— Да. А они заржали. Типа, мальчик, это не по нашему профилю, ищи охотников за привидениями.
Мэдисон не знала, с кем конкретно говорил Эш, и кого подразумевает под «они», но явно у полицейских не возникло мысли, что следы могли оставить люди. Которые все еще где-то рядом. Они решили, что «молодые люди решили поиграться». Может, даже придумать.
Вот только Мэдисон сама все видела. И не могла с уверенностью утверждать, но ей правда показалось, это кровь.
— Следы не были призрачными, — вслух сказала она.
— И я о том же. Но, похоже, кто-то успел доложить полиции, что я интересуюсь призраками.
— Или они просто навели справки, когда мы нашли труп.
— Вот только труп настоящий. И следы на доме — тоже.
— Поэтому ты думаешь, их оставили люди?
Эш кивнул. Как бы он ни искал призраков, он достаточно много раз натыкался на ложную информацию. И лучше кого бы то ни было знал, что большую часть необъяснимого можно легко понять. А за основной массой
