Палочка ни разу не подвела Тесея, яростная, четкая и преданная.
Но Тесей всегда помнит, что саламандра живет не дольше, чем огонь, породивший ее.
Тесей, конечно же, опаздывает на обед, но мать не ругается. Она только велит сыновьям обязательно помыть руки перед едой.
Мать рассказывает о гиппогрифах, Ньют о работе в Секторе фантастических зверей в Министерстве. Тесей расслабленно улыбается и разрезает мясо, сидя во главе стола.
Он не спрашивает о местных друзьях детства — знает, что большинство из них вряд ли вернулись с войны.
Мать улыбается:
— Я горжусь вами.
Эта обычная фраза царапает Тесея, будто осколок вывороченной кости. Когда-то отец дал задание семилетнему сыну почистить днем гиппогрифов. И сказал свою обычную фразу: «я хочу тобой гордиться».
Это были последние слова, которые Тесей слышал от отца.
Темное проклятье в непростой работе аврора, могила в раскисшей от дождя земле под монотонный колокольный звон. Ньюту было два года, он отца не запомнил, а вот в памяти Тесея остался образ сурового мужчины, скупого на похвалу и пахнущего булочками с корицей, которые пекла мать.
С тех пор она ненавидела корицу и выпечку.
А Тесей очень старался, чтобы отец им гордился. Пытался быть идеальным — во всем. Знал, что этого можно добиться только упорным трудом, постоянными тренировками и контролем.
Ты — старший, Тесей.
Он помнит об этом всегда и не протестует. Просто иногда очень устает.
Вторым заклинанием, которое выучил Тесей, были щитовые чары.
Ньют уже привык, что в Лондоне Тесей каждый вечер по привычке их ставил на всю квартиру. Здесь, в доме детства, это кажется неправильным, и Тесей сдерживается. Кровать кажется маленькой и, проворочавшись не меньше часа, Тесей сдается. Берет одеяло и выскальзывает из дома.
Он не понимает, как совместить того идеального мальчика и нынешнего себя, крошащегося мраморной пылью.
Он знает, где спит Пушок, за прошедшие годы ничего не изменилось. Гиппогриф довольно поворачивается, и Тесей устраивается на его когтистой лапе, прижимается к теплому боку.
Он часто так делал в детстве. Мать запрещала, но делала вид, что не замечает, как сын ослушивается.
Гиппогриф прикрывает Тесея крылом, что-то урчит.
— Нет, Пушок, — тихо говорит Тесей, не открывая глаз. — Ты знаешь, я не могу остаться. Мое место не здесь. Тут мне будет тесно. А в мире еще множество вещей, которые я могу исправить.
Может, он будет достаточно идеален, чтобы суметь.
========== 6. ==========
— Тихо!
Тесей осекается: он не хочет, чтобы фраза звучала резко, и пытается сказать мягче.
— Успокойся и дай залечить рану.
Девушка всхлипывает, но кивает. Она лежит на полу, и на тёмном дереве не видна кровь. Тесей кладет левую руку на ладони девушки, зажимающие рану, его пальцы начинают слабо светиться.
— Успокойся. Ничего страшного не произошло. Крови много, но это ерунда.
Этому фокусу научил его один лекарь где-то во Франции, он же посоветовал развить навыки невербальной магии. Тесей благодарен и за совет, и за то, что не забыл, как раненый отвлекается на обычный свет, считает его чем-то исцеляющим… и позволяет, наконец, взмахнуть палочкой свободной рукой и действительно заняться лечебными чарами.
Тесей умеет врать при необходимости, но здесь и не нужно: крови много, но порезы неопасные, девушка просто неудачно задела какой-то штырь, когда пыталась выкурить из серванта то ли боггарта, то ли другую нечисть. Тот ответил, она запаниковала. За юрким существом отправился Бродерик Браун, который не очень-то любит юную девушку-аврора.
Тесей его понимает. Неопытные погибают первыми. Бродерик тоже был на войне.
Дело казалось плевым, девушка поехала одна, а Тесея и Бродерика отправили следом, едва они переступили порог аврората.
Как оказалось, послали не зря.
— Вот и всё.
Тесей убирает руку и опускает палочку. Порез затянулся, девушка смотрит на него с восторгом и хлюпает носом.
— Простите, я вела себя непрофессионально. Спасибо, мистер Скамандер.
— Что за официальность, — ворчит Тесей. — И мы работаем в одном отделе. Просто Тесей. А тебя как зовут?
— Эмили Фаллоу.
Он поднимается на ноги и протягивает руку, помогая Эмили встать. Он помнит её, она ездила вместе с Тесеем к первому трупу неуловимого убийцы. Опыта с тех пор у неё не прибавилось.
— Мы… поможем?
Голос девушки звучит неуверенно. Тесей достаёт сигареты:
— Бродерику? Сам справится.
Они возвращаются в Министерство полтора часа спустя. Входят в аврорат, пока Бродерик костерит «грёбаные правила», запрещающие трансгрессировать внутри здания, прямо в любимое кресло.
За столом сидят Миллисент и Ньют. Тесей успевает подумать, неужели очередные расспросы, когда Миллисент спокойно говорит:
— Мы вас ждали.
На столе её пустая чашка и остывший чай Ньюта. Он сам вскакивает при виде брата, бледный, взъерошенный. Тесей напрягается, хочет спросить, что случилось, когда понимает, что на лице брата страх.
Ньют неожиданно подходит и порывисто его обнимает. Тесей растерян, неловко кладет руку на плечо брата.
— Я услышал, одного из авроров ранили.
— Слухи быстрее сов, — ворчит Тесей.
Отстранившись, Ньют смотрит на одежду Тесея и, кажется, бледнеет ещё больше:
— У тебя кровь.
— Не моя.
Ньют только кивает и, опустив голову и не прощаясь, торопливо выходит из аврората.
— Думаю, ты можешь устроить себе обеденный перерыв, — замечает Миллисент.
Бродерик уже не ругается, он улыбается как-то грустно и тоскливо. От таких улыбок хочется выть или пускать пулю в висок. Тихо говорит:
— Хорошо, когда тебя есть кому ждать.
Тесей знает, единственный брат Бродерика пошёл вслед за ним на войну, добровольцем. Он погиб, так и не добравшись до Бродерика.
Сегодня окно министерского кафе показывает песок и пальмы. Учитывая дождливую лондонскую погоду последних дней, хозяин заведения либо хотел как лучше, либо у него скверное чувство юмора.
Ньют ест медленно, почти не поднимая голову на брата. Тесей задумчиво мешает сахар в кофе, пока Ньют не говорит:
— Ты его не положил.
— Что?
— Сахар. Ты его в кофе не положил.
Тесей понимает, что слишком задумался. Он насыпает ложечку сахара и снова начинает помешивать.
— Я испугался, — наконец, говорит Ньют. — Всегда боялся…
Окончание фразы «…что ты не вернешься» повисает в воздухе почти осязаемой пороховой пылью. Тесею кажется, Ньют настолько запрещал себе об этом думать, что даже сейчас, когда они сидят друг напротив друга в светлом кафе, он не может сказать вслух.
— Я же не мог оставить своего неразумного младшего брата, — улыбается Тесей.
— Ты оставил, когда ушёл.
— Это был не мой выбор.
— Смерть мы тоже не выбираем.
Голос Ньюта звучит глухо, непривычно бесцветно, и Тесей может представить, как те же мысли мучили брата темными ночами в Хогвартсе.
«Дорогой Ньют, ты будешь рад узнать, что мы спасли какую-то милую зверушку, которая слишком подобралась к линии фронта. Завтра мы двигаемся дальше, и я не уверен, когда смогу снова написать.
