Гадес выбрался из большой кровати с балдахином осторожно, стараясь не потревожить спящую Персефону. Замок в Подземном мире не был замком в полном смысле этого слова: скорее, повторял архитектуру, которая когда-то понравилась Гадесу, а вот комнаты располагали вполне современными удобствами.
В гостиной, примыкавшей к спальне, стояла кофе-машина. Гадес налил себе чашку покрепче, думая, что в этот момент Сет как раз может варить кофе у себя в квартире.
Накануне Гадес занимался делами в Подземном мире, но Персефона раз пять уходила через врата к Нефтиде, чтобы узнать последние новости. Анубис вернулся ближе к ночи и сразу завалился спать. В остальном всё было тихо и спокойно, как будто Геката вовсе и не появлялась.
Уже перед сном Гадес, закончив с делами, пришел в эту гостиную. Персефона разожгла камин и сидела в большом удобном кресле, забравшись в него с ногами. В одной тонкой ночнушке, с рыжими волосами, рассыпавшимися по плечам, в них путались отблески огня.
В руках Персефона держала окровавленный шарф, который Гадес узнал. Кажется, именно он так пригодился с раной Анубиса.
Персефона подняла голову, в ее взгляде была задумчивость:
— Геката сказала, что не причинила бы мне вреда. Думаешь, это так?
Гадес пожал плечами и присел на ручку кресла Персефоны. Видел, как ее тонкие пальцы перебирают заскорузлый шарфик.
— А если бы меня там не было? Геката постаралась убить Анубиса?
— Он бы не стал сдерживаться. Но я уверен, Геката специально выбрала такой момент. Она не хотела открытого противостояния и не желала навредить тебе. И ей нужно, чтобы Анубис пока держал мертвецов. Если бы всё было как обычно, он бы быстро исцелился.
— Если бы… Геката была не одна. Кто сидел с ней рядом в машине? И — если бы — он тоже вышел?
— Слишком много «если», — мягко сказал Гадес. — Ты много об этом думаешь. Случайности, совпадения, стечения обстоятельств…
— Из них состоит наша жизнь.
Гадес поймал себя на мысли, что это звучит очень по-человечески. Большинство богов искренне полагали, что они сами вершат свою судьбу, оставляя веру во всё остальное людям.
Персефона слишком много жизней была человеком. Став сейчас полноценной богиней, она еще не привыкла. Еще слишком человечная.
И Гадесу это безумно нравилось. Как и всё, что касалось Персефоны.
Он аккуратно взял шарфик из ее рук и поднялся:
— Кровь богов смерти разрушает границы мертвецов, любых. Так что не стоит здесь это хранить.
Шарф полетел в огонь, и Гадес наблюдал, как языки пламени взвились вокруг ткани, уничтожая и ее, и кровь. Геката и правда взяла мало, это не представляло опасности ни для одной из границ, но Гадесу очень не нравилось то, что происходит.
Он отлично мог представить, как богиня колдовства и теней выходит на свой любимый перекресток и совершает некий обряд. У нее была сила солнца Амона, которую она использовала, теперь есть кровь бога смерти. Что дальше? И к чему всё это?
Отвернувшись от огня, Гадес почти невольно залюбовался Персефоной. Она вся будто состояла из колеблющихся теней и отсветов огня. Богиня весны и королева Подземного мира. Она принадлежала этому месту не по крови, но по духу.
Его жена.
Гадес подхватил Персефону на руки, она взвизгнула и рассмеялась. А потом они долго любили друг друга в спальне. Гадес вжимал ее тело в кровать, ласкал грудь и зарывался лицом в рыжие волосы, пахнущие луговыми травами.
Она стонала ему в губы, что хочет еще, выгибалась, ее пальцы ласкали его тело, а ноготки царапали спину.
Они любили друг друга в отсветах фиолетовых искр за окном.
А потом Гадесу снились медленные, почти торжественные потоки крови с несуществующего над Подземным миром неба.
Гадес всерьез подумывал, не сделать ли вторую чашку кофе и покрепче, но потом махнул рукой и решил просто привести себя в порядок перед днем, полным встреч.
Замок полнился человеческими душами, но их посмертие не очень-то походило на ужасы, которые любили описывать античные и тем более средневековые авторы. Гадес любил читать эти опусы и неизменно посмеивался. Сет ворчал, что всё лучше, чем то, что стали писать и рассказывать о нем.
Он дико гордился какой-то надписью на стене гробницы, которую еще даже не нашли люди. Там вроде как восхваляли бога Сета. Гадес заявлял, что Сет может отколупать эту плиту и таскать с собой.
Гадес гордился Подземным миром.
Души в замке представляли собой то еще пестрое сборище. Они выглядели так, как им самим хотелось после смерти, поэтому у кого-то появились копытца, как у сатиров, у других вычурные наряды, в которых с большим трудом угадывались отсылки к каким-то историческим эпохам.
Если Дуат был миром бесконечных дорог и движения, поиска если не пути, то самого себя, то Подземный мир, скорее, представал миром фантазий.
Он тоже изменялся за тысячи и сотни лет, постепенно преображаясь, ведь новые и новые души привносили что-то свое, популярное в ту или иную эпоху. Но так сложилось, что в Подземном мире в большинстве своем находились души с условного «запада». Он знал, что восточные люди предпочитали загробные миры восточных богов, хотя формально никаких ограничений не существовало. В Дуате вот кого только не было.
Шагая по каменным коридорам, завешанным картинами из разных эпох, Гадес то и дело бросал взгляды в окна. Он как будто боялся заметить росчерки крови — но ничего подобного, конечно, не было.
В Подземном мире не существовало даже осени. Только странно длящееся теплое межсезонье, полное темно-зеленых листьев на деревьях и привычно парящих фиолетовых искр.
Однажды Персефона сказала, что Гадес даже не замечает, но климат Подземного мира близок его родному греческому.
Может, стоило ее разбудить, Персефона наверняка захотела бы встретиться с Танатосом. Но думать об этом было поздновато, Гадес уже входил в комнату, где его ждали.
Одна из самых современных комнат, с мебелью почти из этого десятилетия. Сет тогда заявил, что Гадес должен уметь разбираться с инструкциями Икеи, поэтому притащил какие-то стеллажи и столики. Амон сидел рядом и листал каталог, громко зачитывая все названия. Помогать он не очень торопился. Как и Нефтида, которая потом сделала всем чай и расставила на полках статуэтки из своей галереи. Очень современное искусство: Гадес не то что не мог понять, где у «лошадки» голова, а где зад, но даже коня не признал без объяснений.
Это было лет пятнадцать назад. Анубис тогда оставался в Дуате, как этого хотел Осирис, а Персефона только недавно умерла и переродилась — оставалось еще куча времени, прежде чем Гадес отыскал ее.
Танатос и Гипнос — близнецы расположились на одинаковых пластиковых стульях. Гипнос много времени проводил в мире людей, называл себя Стивом и даже играл в
