Танатос до этого регистрировал браки в Лас-Вегасе, но после истории с Кроносом оставался в Подземном мире и не жаловался — не такое уж большое наказание, учитывая, что в какой-то момент он помогал Гекате.
Какое-то время они были вместе. И пусть богиня колдовства не посвящала Танатоса в свои планы и попросту использовала, сейчас Гадес снова хотел поговорить. Может, она в постели в порыве страсти нашептала что-то важное.
До этого, когда Гадес говорил со Стивом, тот вызвался присутствовать при разговоре. В принципе, он всегда хорошо влиял на брата, так что Гадес был только рад. Сам Стив тогда как-то печально улыбнулся:
— Она ему нравилась, Гадес. Может, он ее даже любил. До сих пор любит.
Стив то сходился, то расставался с Молли, и у него наверняка была своя печаль по поводу любви. С Молли всё было хорошо — кроме того что она обычный человек, который проживет человеческую жизнь, а потом умрет. Если раньше ее не погубят разборки между богами.
Танатос сидел на стуле с наверняка вычурным названием. В обычных джинсах и темной футболке с длинными рукавами. Он поднялся при виде Гадеса и склонил растрепанную темную голову, приветствуя — владыку он уважал.
Олицетворение смерти, палач и карающая рука не только Гадеса, но и греческого пантеона. Один из немногих, кто мог легко убивать даже других богов.
Когда Луиза пришла в Подземный мир после своего возрождения, она много времени проводила с Танатосом. Они и раньше были близки, как брат и сестра, но теперь он явно оказался достаточно понимающим смерть, чтобы понять и Луизу.
— Я не задержу надолго, — сдержанно сказал Гадес. — Но хочу знать все мелочи, которые ты можешь вспомнить о Гекате.
Танатос глянул с удивлением:
— Я уже всё рассказывал. Она не то чтобы многим делилась.
Гадес достаточно давно знал Танатоса, чтобы уловить в его словах горечь. Но сейчас его не интересовали чужие чувства, только факты.
— Я должен знать, чего она может хотеть сейчас. Что ищет? Что делает?
Танатос пожал плечами. Садиться он не торопился, не пытался быть заносчивым и как будто искренне недоумевал или пытался вспомнить:
— Ты знаешь, я не очень-то разбираюсь в колдовстве. Точнее, ни разу его не понимаю. Геката могла упоминать что-то, но я не очень-то слушал. Знаю только, что для нее это важно, ритуалы и обряды. И она может делать таким образом многое, очень многое.
Гадес вспомнил Нефтиду, которая тоже любила подобные вещи. Она говорила, что таким образом иногда можно открыть тропы и воспользоваться силами, не доступными никому из других богов.
— Геката… — Танатос замялся, как будто подбирал слова, — я точно знаю, что ей не нужна власть. Она никогда не хотела стать королевой. Можешь думать, она завидовала Персефоне, но о сестре она отзывалась хорошо. Геката всегда жаждала знаний и просто… большего.
Гадеса и самого крайне смущала мысль, что Гекате нужна власть. Но знания? Что она хочет узнать? Или что получать? В этом плане мертвецы многое могли бы рассказать и поведать. Их чистая энергия, их знания и воспоминания — это сила, которую не могли использовать даже боги смерти. Неужели Геката решила овладеть… этим? Гадес даже не мог подобрать четкого слова.
Знания жизни и смерти.
Они говорили еще какое-то время, Танатос, кажется, искренне хотел помочь, но толком ничего не знал. И Гадес всё-таки задал вопрос, который давно вертелся:
— Ты бы пошел за ней? Если бы она позвала сейчас. Ты бы пошел?
Гадес знал, что в последнее время Танатос не покидал Подземный мир. Хотя кто знает, учитывая, что границы крошатся и расползаются?
Танатос вскинул голову и прямо посмотрел на Гадеса. Он не собирался скрывать:
— Да.
Гадес кивнул. Он вышел из комнаты, и уже в коридоре его догнал бесшумный Гипнос-Стив:
— Не суди моего брата строго. Он влюблен. Ты бы тоже пошел за Персефоной, даже если она попросила уничтожить мир.
— Нас с Персефоной связывает слишком давняя история.
— Но и у вас когда-то всё только начиналось.
Больше всего Гадеса раздражало, что Стив прав.
— Я в мир людей, — сказал Гадес. — Не забудь, у нас вечером репетиция. «Стикс течет вспять» слишком давно не давал концертов.
Стив едва заметно улыбнулся и склонил голову:
— Я помню. Хочу сам поговорить с братом, а потом воспользуюсь своей дверью.
Основные врата в Подземный мир мог ставить только Гадес, и сейчас они находились в квартире Сета. Но малые устанавливал и в других местах: они были временными, и через них могли проходить только те, на кого они открыты. Такие были и у Стива. И Гадес невольно подумал, а может ли пройти через них брат-близнец?
— Стив, твоя дверь…
— Я знаю, что ты хочешь спросить, Гадес. Нет, через мою дверь могу пройти только я. Танатос не покидал Подземного мира.
Гадесу очень хотелось в это верить.
Сияющий силуэт двери в комнате Гадеса еще не успел погаснуть, когда он сам уже выходил в гостиную.
В квартире Сета царило оживление.
В гостиной у стены висела большая панель телевизора, хотя Гадес ни разу не видел, чтобы его кто-то смотрел: Сет заявлял, что с появлением интернета телевиденье потеряло актуальность. Иногда казалось, он считал ниже своего достоинства пользоваться чем-то хоть немного устаревшим.
Сейчас телевизор был вытянут на кронштейне от стены и изогнут под каким-то странным углом, а перед ним выдвинут один из диванов. На нем устроились Анубис с Амоном с джойстиками, за ними стоял Гор, облокачиваясь на спинку дивана.
Гадес начинал понимать, зачем тут нужен телевизор.
Поздоровался только Гор и то кивком головы. Анубис сосредоточенно жал на кнопки, Амон громко ворчал. Взглянув на экран, Гадес увидел, что они играют в какие-то гонки.
Наконец, одна из машин вырвалась вперед и первой пересекла финишную черту, на экране взорвались фейерверки.
— Это нечестно! — возмутился Амон. Кажется, он хотел бросить джойстик, но в последний момент спохватился и просто положил на диван рядом с собой. — Ты и в жизни ездишь лучше меня! Почему тебя любят даже виртуальные дороги?
Анубис глубокомысленно показал ему язык.
— Где Сет? — спросил Гадес. — Еще тут?
Амон фыркнул на Анубиса и повернулся:
— Неа. Это же Сет, он еще утром уехал в клуб. Неф у себя в галерее. А мы решили поиграть. Эти двое меня сделали, представляешь? Никакого уважения к главе пантеона.
— Мы сделали тебя честно, — возразил Гор. — Нечего возмущаться… мальчик-девственник.
— Ой, Эбби один раз сказала, а ты готов повторять!
Гадес сделал себе мысленную заметку обязательно выяснить, что такого сказала Эбби, и почему это Амон стал мальчиком-девственником — насколько знал Гадес, Амон всегда был влюбчивым, но
