Если Сет уехал с утра, значит, тогда же проснулся Анубис. Что ж, хорошо, если хотя бы здесь всё прошло по плану, и он просто отоспался после изнанки Дуата.
— Анубис, тебе что-нибудь снилось?
— Нет, — он нахмурился. — А должно было?
— Да вряд ли.
Чуть позже Гадес должен встретиться в клубе с Зевсом и Деметрой и поговорить об их мятежной дочери Гекате. Вряд ли они могли помочь, но Гадес хотел, чтобы Зевс был в курсе всего.
К тому же он хотел узнать, что творится в пантеоне. Если это Геката расшатывает миры мертвых, то что насчет остальных? Они-то думали, это последствия Кроноса. В конце концов, какие-то твари довольно бессмысленно нападали на них с Сетом. И другие боги с ними сталкивались. Никакого вреда не было, но если это Геката, откуда твари?
Общее равновесие после Кроноса всё-таки расшатано? Или это что-то другое. Вряд ли Геката вредит везде. Ее таинственный сообщник?
Но до этого стоит поговорить с Сетом.
— Ты в клуб? — Анубис как будто прочитал его мысли. — Подбросишь? Я пока не хочу за руль, а мне работать сегодня.
Гадес кивнул. Анубис тут же подскочил с места, Гор как будто прикидывал маршрут:
— У меня тоже рабочие дела, но если вам по пути меня подбросить…
— А я встречусь с Эбби, — заявил Амон.
Он собирал джойстики и выключал приставку. Телефон в кармане Гадеса завибрировал, и он полез за ним, на ходу говоря:
— Она сегодня разве не с Нефтидой? Мне Сеф что-то такое говорила… Эбби помогает с галереей.
Лицо Амона вытянулось, он проворчал:
— Я точно проклят. Ну, тогда с вами в клуб. Тем более надо встретиться с парочкой ракшасов и напомнить, кто здесь бог. Они к кому-то из египтян лезли.
— А я расскажу, что видел на изнанке, — сказал Анубис. — Остальные слышали уже пару раз, но, может, у тебя будут идеи, где же мы смотрим не туда.
Гадес рассеянно кивнул: иногда ему казалось, когда Анубис и Амон собираются вместе, они заполняют собой пространство, и их становится очень много. От луны и солнца одновременно слишком много света.
Сообщение пришло от Персефоны — не совсем мобильная связь, конечно, а разновидность магии, но Гадеса больше заботило то, что написано.
«Аид, в Подземном мире может быть дождь? Как будто моросит».
«Нет».
Гадес же ощущал это почти физически. Как будто притаившуюся в глубине черепа боль, ноющую рану, которая не может быть залечена: Подземный мир разрушался и чем дальше, тем больше. Границы истончались, мертвецы бились изнутри, где их держало всё слабее.
Разрушение, неправильность в Подземном мире могла обернуться и дождливой моросью, которой там никогда не существовало.
«Аид, кажется, это кровь».
Амон понимает, что говорит много лишнего, но никак не может остановиться. Последние несколько лет Анубис провел в Дуате, на этом очень настаивал Осирис с его вечными заявлениями, что сыну надо привыкать к царству мертвых.
Смотря на мрачного Анубиса, Амон обычно думал, что тому уж точно не стоит становиться таким отстраненным, как Осирис. И с мертвецами он, рожденный в Дуате, и так управляется отлично. Но Осирис непреклонен.
У Амона же эти несколько лет выдались насыщенными, и он хочет рассказать сразу и обо всем. Сбивается с мысли, перескакивает с одного на другое. От рассказов о личном лихо переходит к научным достижениям.
Они с Анубисом оба любят мир людей и тут большинство дорог прошли вместе.
Амон осекается на полуслове, вмиг забыв, о чем рассказывал. Потому что видит хмурого Анубиса, который молчит и просто смотрит на чашку с кипятком перед ним.
— Эээ… ты чего? — спрашивает Амон.
— Я не умею этим пользоваться, — едва слышно отвечает Анубис. — Даже не представляю, что это.
Амон растерянно смотрит сначала на кипяток, потом на банку растворимого кофе и свою чашку, где уже размешал и залил молоком свою порцию.
Ну конечно! Изобрели растворимый кофе раньше, но только после Второй мировой получили распространение коричневые с бежевым баночки Nescafe. Вряд ли они были в Дуате, поэтому Анубис и не представлял, что это такое.
Амон медлит мгновение, потом перегибается через стол, подхватив банку, и щедро сыпет в кипяток Анубиса:
— Не поверишь, это кофе! Только Сету не показывай. Он говорит, это муть какая-то. Но на самом деле неплохо, просто размешай, он растворяется. О, я еще расскажу, какую наркоту люди изобрели!
Анубис налил эспрессо из кофемашины и подал одному из посетителей — обычному человеку, который сидел у стойки вместе с другом.
Вечер в баре оказался оживленным, но не настолько, чтобы сбиваться с ног. Анубиса это устраивало: он еще чувствовал усталость после изнанки Дуата. Она всегда выматывала, как будто плотность воздуха там больше, словно на преодоление уходило больше сил, чем в любом другом месте. Хотя наверняка сил отнюдь не физических.
В воздухе пахло печеными яблоками с кухни, и Анубис подумал, что стоит поесть, когда закончится его смена. Не то чтобы он не обедал, но это же было давно!
Между битами музыки и разговорами ощущалась и чья-то божественная сила: легкая, почти щекочущая, но в ней чувствовалось что-то дурманящее от перебродивших на солнце ягод. Некоторые боги обижались, когда по силе пытались определить пол, но тут Анубис готов был поспорить, что это богиня.
Вообще-то в баре запрещалось использовать силу, ее стоило приглушать, но иногда запрет, конечно же, игнорировали. Эта даже слегка кружила голову, будто алкоголь, и было приятно.
— Можно еще «Зомби»?
Анубис кивнул клиенту и кинул в стакан лед, подхватил бутылки, по очереди заливая в шейкер в четких пропорциях. Зевс с Гадесом давно ушли в сторону вип-зоны, Амон устроил паре ракшасов взбучку, так что они пришли потом в бар и мрачно попросили просто водки — на них, в отличие от богов, отлично действовал обычный человеческий алкоголь. Амон тоже был здесь, но где-то с другой стороны бара. Строчил сообщения Эбби.
Днем он успел рассказать о своей гениальной идее: наведаться к Тиамат.
— Той самой, — уточнил Анубис, — которая помогла с Кроносом и смогла его уничтожить. Той самой, которая захотела взамен забрать тебя, чтобы ты ее то ли развлекал, то ли показал больше человеческой жизни. Вот к ней ты собрался?
— Не будь занудой, — заявил Амон.
Идти один он справедливо не хотел, так что Анубис пообещал, что они с Гором составят ему компанию.
— Только Сета не возьмем, — проворчал Амон. — Он сначала начнет нарываться, а потом будет удивляться, чего это Тиамат не хочет говорить, когда он силу применяет. Попробуем договориться.
Гор почему-то быстро согласился с Амоном и с его
