Она знала. Но не хотела думать. Слова, произнесенные Кроносом так ровно и безразлично, казалось, резали кожу Нефтиды, будто острый скальпель, обнажали мышцы, проходили по нервам.
— А твой сын? — продолжал Кронос. — Как долго он продержится со своей силой? А если не станет твоего мужа?
Он знал, какие вопросы задавать. Куда бить точно и наверняка.
Нефтида ощущала, как Анубис балансировал на грани, как мертвецы пошатнувшегося мира тянули его за собой, в бездну, где он не мог контролировать свои силы. Пока он цеплялся сам, цеплялся за Сета.
Но без него рухнет вниз.
Когда-то давно Нефтида увлеклась Осирисом. Она и сама не могла сказать, что именно ее заинтересовало: может, хотелось лучше узнать брата Сета, может, ее просто тянуло к смерти, богиней которой и она частично являлась.
У них была всего одна ночь. Единственная ночь в Дуате под шелест древних заклинаний и песни ушебти за пределами спальни.
Единственный миг — и он дал миру Анубиса.
«Так должно быть», говорил Осирис, и Нефтида с ним соглашалась. Дети богов — всегда нечто большее, чем они сами. То, что появляется, когда должно появиться.
Она любила сына. Ради него оставалась в Дуате, потому что чувствовала, что Осирис прав, когда говорил: Анубис — бог мертвых, сейчас он не сможет выжить в мире людей. Дышать их воздухом, ощущать на теле свежий ветер. Пока рано.
Нефтида ушла, когда поняла, что больше не может оставаться в Дуате. Что он выпивает ее собственные соки — а Сет обвинен в предательстве, в попытке убить брата. Она была нужна ему.
Нефтида знала всё это. Но до сих пор корила себя за то, что оставила Анубиса.
Да, конечно, она часто навещала его после. И она же первой предложила Осирису отпустить сына в мир людей. Чтобы он смог увидеть его и научиться управлять своей силой.
Нефтида не могла предположить, что Осирис отправит сына к Сету.
Она боялась. О, как она тогда боялась! Что двое самых дорогих для нее существ не смогут поладить. И Нефтиде казалось, они оба пытались исключительно из-за нее. А потом… она и сама не могла бы сказать, когда это началось. Но в какой-то момент поняла, что они оба делают это уже ради друг друга.
Сет никогда не называл Анубиса сыном. Но всегда его таковым считал.
— Муж умирает, а сын готов сорваться в безумие. Что ты готова сделать, чтобы помочь им?
Смысл слов не сразу дошел до сознания Нефтиды. Такие же бесцветные, наполненные камнями и гулким временем.
Она молчала, и Кронос повторил:
— Я могу помочь им. Моя сила велика. Избавить мужа от яда, помочь сыну с силой. Ты готова заплатить?
— Не верю.
— Я обещаю.
Вместе с этими словами заструилась сила, древняя, не принадлежащая ни Нефтиде, ни самому Кроносу. У богов существуют свои законы, и обещания никто не способен нарушить. Даже Кронос.
— Что… — голос Нефтиды всё-таки дрогнул. — Чего ты хочешь?
— Зевса.
Нефтида недоуменно вскинула брови.
— Я не хочу воздействовать на яд, — сказал Кронос. — Я хочу, чтобы это сделала именно ты. Усыпила его и вывезла из города. А там им займется Геката.
— Ты хочешь, чтобы я предала.
— И тебя за это возненавидят. Но это ведь не такая уж большая плата?
На этот раз Нефтида не выдержала и отшатнулась. Звякнули браслеты и серьги, но как будто жалобно. Ей хотелось верить, что Кронос просит, потому что попросту не может добраться до Зевса сам. Но внутри царапало осознание: нет, он просто хочет, чтобы она предала остальных. Чтобы они не смогли простить ее.
Наверняка Кронос в этот момент думал о Гадесе. А Нефтида думала о Сете.
— Подумай об этом, — сказал Кронос. — Я отпущу тебя, если согласишься.
— А Персефона?
— Она останется здесь. Можешь рассказать моему сыну.
— Ты чудовище.
— Мне многие говорили об этом.
Если бы в тот момент кто-то спросил у Нефтиды, чего она больше всего желает, она бы, не сомневаясь, назвала смерть Кроноса. Она знала, что у нее не хватит сил причинить ему хоть какой-то вред, но в этот момент потянулась, попыталась его коснуться.
Ночными цветами и ядом скорпионов, темным пространством между звездами и эхом последнего удара сердца. Она ни на что особенно не рассчитывала, но внезапно почувствовала… что-то.
Это было сродни жажды, что обуревала Кроноса. Жажды по единственным водам Тиамат, к которым он стремился. Когда-то Нефтиде приходилось сталкиваться с этим древним существом, она знала ее.
Тиамат.
Нефтида позволила Гекате снова отвести себя в комнату, но как будто очнулась только в тот момент, когда ее обняли прохладные руки Персефоны.
— Неф! С тобой всё в порядке? Что он сделал?
— Выставил прочь, когда я сунулась через черный ход, — проворчала Нефтида.
Она отстранилась от Персефоны и внимательно на нее посмотрела:
— Вызови свой серп. Убей меня. Это наш единственный шанс, нужно выбираться как можно быстрее.
Она не стала говорить о предложении Кроноса.
Амон боялся, похищение Персефоны и Нефтиды обернется катастрофой — но на самом деле, вокруг царило сдержанное беспокойство. И очень деятельное.
Сет почти всё время проводил в клубе вместе с Зевсом: раньше Амон мог с трудом представить, что бы заставило работать вместе этих двоих, и теперь закатывал глаза и сообщал, конец света близок. Сет быстро оценил способность Зевса связаться со всеми пантеонами сразу, отправить часть богов на поиски и всех успокоить. А Зевс тоже понял, что деятельный Сет может быть очень полезен, если направить его энергию в нужное русло.
Про Кроноса Сет сразу кратко сказал:
— Он тронул мою женщину. Я его убью.
Это не было угрозой. Это было обещанием.
Гадес с ним вполне соглашался, хотя, когда он ни с кем не встречался, то проводил время в Подземном мире. Амон не совсем понял, что там происходит, но и не был уверен, что сможет.
— Подземный мир ощущает опасность для своей королевы, — говорил Гадес.
При этом он иногда поднимал руку, как будто хотел коснуться невидимых нитей, из которых соткан Подземный мир.
Анубис тоже исчез в Дуате, чтобы разогнать ушебти и отправить их на поиски.
Только Амон ощущал себя бесполезным. Он, конечно, понимал, что просто мало что может сделать сам, и в итоге координировал всех вокруг. Сет даже поделился своей гарнитурой для телефона, нацепив Амону на ухо маленький наушник. И вручил планшет.
Судя по тому, что картинкой на рабочем столе стоял закат над Каиром, техника принадлежала либо самому Сету, либо Нефтиде.
— У Сета голая баба, — усмехнулся Анубис. — Ты бы не перепутал.
Держать в руках планшет Нефтиды оказалось как-то грустно, но Амон старался не думать об этом. К тому же и времени не
