Они ласкали друг друга с нежностью первого раза и ненасытностью давних любовников, которым всегда мало. Они наслаждались друг другом и мыслью, что теперь так будет вечно.
А после лежали в постели и долго разговаривали. Казалось, они расстались всего пару дней назад, но никак не могли наговориться, будто не беседовали столетия.
— Возвращаться всегда так?
— А?
Гадес бездумно водил пальцами по бедру Персефоны и благополучно прослушал вопрос. Она легонько стукнула его по руке:
— Возвращаться! Это походило на сон без сновидений. Я помню чудовище… а потом проснулась в комнате. Мне казалось, вы меня разбудили, ты и мать. Так всегда?
— Да. Надеюсь только, в следующий раз вернешься быстрее и сама.
— Я вернулась, а ты еще и недоволен?
— Доволен, — улыбнулся Гадес. — Очень доволен. Рад, что обряд удался. И мы всё-таки преодолели перерождения.
Персефона внезапно нахмурилась:
— Но ты понимаешь, что это вряд ли означает вечную жизнь?
— Мы не знаем, что это означает. И в любом случае, мир умрет раньше, чем ты.
Гадес не стал говорить, что сейчас он не боится смерти. Ни своей, ни Персефоны: если однажды они уйдут, что ж, так тому и быть. И даже если это произойдет раньше, чем погаснут звезды, всегда есть Луиза, которая сможет подхватить Подземный мир.
Сейчас Гадес не хотел об этом думать. Он смотрел на Персефону в полумраке комнаты и не мог поверить, что теперь это навсегда.
Или так долго, пока они живут.
Гадес не столько заметил чужое присутствие, сколько почувствовал. Он приподнялся на постели и потрепал между ушей Цербера: тот скромно положил голову на кровать.
— Долго же тебя носило, приятель!
Цербер заворчал, а Персефона куда более бурно выражала чувства. Она рассмеялась и, спрыгнув с кровати, обняла пса. Тот радостно ткнулся в нее мордой.
Гадес всегда неплохо чувствовал Цербера и сейчас ощутил что-то вроде его негодования: псу хотелось быть рядом с Персефоной, защищать ее, а не искать вместе с питомцами Сета следы Тиамат.
— Она здесь, — сказал Гадес.
Персефона, не отрываясь от Цербера, подняла голову и нахмурилась:
— Кто?
— Тиамат. Цербер и псы ее привели. Она явилась.
Он понятия не имел, почему его никто не позвал. И сколько прошло времени? Застегивая рубашку, Гадес мельком глянул в окно: он и не заметил, как успело стемнеть.
В гостиной собрались вообще все. Сет сидел на диване в окружении псов, Анубис устроился на другом, вместе с сонным и отчаянно старающимся не зевать Амоном. Гор сидел на ручке дивана.
Луиза, еще со шрамами на лице, пристроилась рядом с Нефтидой, помогая разливать чай.
Гадес и Персефона осторожно уселись в большое кресло, тесно соприкасаясь и во все глаза смотря на гостью.
Тиамат была… обычной.
Она сидела в строгом платье темно-синего цвета, которое струилось до пят. Ткань как будто перетекала при каждом движении, хотя никакой магии в этом не было. Из широких рукавов виднелись тонкие запястья и изящные ладони с красными ногтями. Темные волосы собраны в замысловатый пучок, оставляющий несколько прядей.
От нее веяло даже не силой, а чем-то древним. Чем-то старым и забытым, но неуловимо напоминающем об опасности.
Как будто достаешь одежду из шкафа, а на ней застарелое пятно крови.
— Ее привели псы, — пояснил Сет Гадесу.
— Я пришла, потому что ваши псы нашли меня. И мне стало любопытно.
Ее сила не ощущалась чем-то особенным, просто бескрайним морем где-то на границе сознания, темным и неподвижным — как тьма в глазах Тиамат, где, казалось, не было радужки, только зрачки.
И ее лицо. Оно оставалось даже не равнодушным, а просто… никаким. Как будто Тиамат не испытывала эмоций, или давно забыла, как они должны выражаться.
Древнее существо — но в отличие от Кроноса, она всегда оставалась частью мира. Не время, которое тянет за собой, а безудержный океан.
Равнодушия.
— Я знаю, чего вы хотите. Но Кроноса не убить. Не хватит даже твоих сил, мальчик. Даже если отдашь всего себя дотла.
Она кивнула Анубису, и у того вытянулось лицо, как будто она прочитала его мысли — или просто внезапно начала говорить именно о том, что хотели спросить. Голос Тиамат звучал ровно, так ровно, будто ничто в этом мире ее не интересовало.
Взяв чашечку чая, отпила. Она способна чувствовать вкус? Он имеет для нее значение? Или Тиамат просто делает привычные действия, питает организм необходимым?
— Зачем ты Кроносу? — спросил Сет.
— Понятия не имею.
Она врала, совершенно точно врала. Гадес чуял это не в интонациях или повороте головы… но просто чуял. Он перехватил быстрый взгляд Сета: тот тоже не верил.
— И как нам победить его? — спросил Гадес.
Ровный взгляд Тиамат будто пригвоздил к месту:
— Никак.
Она отпила еще чая.
— Вам не уничтожить само время. Он сильнее вас всех.
— Но не сильнее тебя?
Она замерла на миг, как будто раздумывала — или как будто ее застали врасплох.
— Мы с Кроносом одинаковы. Божества предыдущего порядка. У меня достаточно сил его убить, но я не буду этого делать.
Никакого хвастовства, только спокойная констатация факта. И снова быстрый взгляд Сета: возможно, поэтому Кронос хотел отыскать Тиамат. Он просто боится, что она-то может на него воздействовать.
Она — то оружие, которое может уничтожить время.
— Он разрушает мир, — осторожно сказал Гадес. — Помоги прекратить.
— Возможно, этот мир должен быть уничтожен. Я хочу посмотреть на естественный ход вещей.
— Фигня! — зарычал Сет. — Смерть половины богов и медленное разрушение мира не станет естественным?
— Почему нет? — спокойно спросила Тиамат. — Если время мира пришло, я бы хотела посмотреть. Но не стану вмешиваться.
Ее просто позвали в первый ряд увлекательного действа, подумал Гадес. Она будет так же спокойно сидеть, пить чай и наблюдать, как всё рухнет. Если Кронос опасался, что Тиамат может стать оружием, то зря беспокоился. Она ничего делать не хочет.
Гадеса снова пригвоздил равнодушный взгляд, но сейчас он повел плечами, как будто разрушая стекло, казавшееся закаленным, осколками сбрасывая его к ногам. Если Тиамат не хочет помогать, пусть хотя бы не мешает.
— Ты неправа, — заявил Амон. Сейчас он сидел, нахмурившись, и Гадес внезапно понял, что от него идет похожее ощущение силы, когда ее не скрывает. Амон не был таким древним как Тиамат… но, возможно, не столь уж существенна разница. — Неправа. Кронос уничтожает мир. Тот самый мир, который и твой дом.
— Я готова. Пусть Подземный мир разрушается или пара богов погибнут. Это ничто в масштабах вселенной.
Тиамат посмотрела на Гадеса, и у него по спине пробежал холодок о ее осведомленности. Ровное
