Она отдернула руку и, резко развернувшись, пошла прочь, едва не мазнув кончиком косы по Гадесу. Он тоже не стал задерживаться в душном пабе.
Сет ждал их. Прислонился к машине и курил, возможно, уже не первую сигарету. Явно хотел что-то сказать, но не успели приблизиться Софи и Гадес, как лицо Сета едва заметно изменилось. Он скривился, будто от сдерживаемой боли, рука метнулась к шраму на боку.
— Сет?
Но он только покачал головой, показывая, что Гадес волнуется не о том, и выдохнул:
— Они используют Оружие Трех Богов. Прямо сейчас. Я ощущаю его.
Софи в растерянности смотрела на Гадеса, а он и сам не знал, что делать. Выкинув недокуренную сигарету, Сет выпрямился, и вокруг него, повинуясь, возникли псы, соткались из воздуха и теней. Вскинув руку вперед, Сет направил их, и собаки метнулись вперед, исчезая, растворяясь.
Гадес не сомневался, что псы отправились к Нефтиде. Хотя сейчас она с Амоном, а нападать на Амона при свете дня — тут даже трое вряд ли смогут с ним справиться.
Около ног появился Цербер, заворчал, и Гадес присел на корточки, чтобы прошептать:
— Мы справимся сами, а ты иди в Подземный мир. Будь его стражем.
Цербер исчез, а Сет согнулся от боли, привалившись к машине:
— Да какого хрена они творят?
Софи усадила его в машину, и в этот момент зазвонил телефон. Всё еще морщась, Сет передал его Гадесу:
— Поговори с ней сам.
— Привет, Неф, — сказал Гадес, нажав прием.
— Гадес? — голос Нефтиды звучал обеспокоенно. — Что происходит? Тут появились псы… где Сет?
— Ощущает, как используют Оружие Трех Богов.
— Ох, бездна… он в порядке?
— Да, мы едем назад. Вы дома?
— С Амоном. И его булочками, — Нефтида нервно усмехнулась. — Он решил, что к вашему возвращению необходимо сделать булочки с корицей и использует какую-то солнечную магию.
— Отлично, оставайтесь дома. Как только что-то узнаем, перезвоним.
Гадес уселся на водительское сидение и посмотрел на Сета. Тот вроде бы оставался спокоен, но хмурился.
— Аид, это было слишком много… не один удар. Что они делали?
Гадес не знал. Но хотел как можно быстрее вернуться и почти повернул ключ зажигания, когда и сам ощутил что-то. Не Подземный мир, его бы он ни с чем не перепутал. Но что-то другое, темное и страшное. Сет рядом снова согнулся от боли, а Софи на заднем сидении ойкнула:
— Ах! Как будто кольнуло.
— Кто-то из нашего пантеона, — понял Гадес. — Он мертв.
Выдохнув, Сет откинулся на сидении, на его виске виднелись капельки пота.
— Всё. Закончили.
Гадес не стал спрашивать, почему Сет так уверен — он мог доверять шраму, оставленному всё тем же Оружием Трех богов. И хотя Гадес сам не знал, что конкретно он почувствовал, руки дрожали. Он обернулся на Софи:
— Всё нормально?
Та кивнула. Растерянная, что-то почувствовавшая, но не напуганная. Сет достал из бардачка какую-то склянку и тут же ее выпил. Гадес, не особо о чем-то задумываясь, наблюдал за мерцающей жидкостью — и увидел, как дверь паба распахнулась. Нуаду стоял несколько мгновений, а потом, пошатываясь, двинулся к ним.
— Что случилось? — Гадес вылез из машины.
— Он мертв, — лицо Науду было белее мела. — Диан Кехт мертв.
Телефон завибрировал сообщением, Гадес торопливо открыл его. Поднял голову:
— Это Зевс. Он говорит, что почувствовал смерть Асклепия.
Сет выругался. Он явно понял что-то быстрее, чем остальные, а после наконец-то осознал и Гадес.
Возможно, Сета или кого-то из них вовсе не хотели убивать. Только ранить — чтобы в Лондоне собрались боги медицины. Гадес даже не мог толком припомнить, сколько их было. Семь? Восемь? Десяток? Они явились утром, долго совещались, придумали противоядие.
Но смысл был в том, что они собрались в одном месте. Поехали по отелям или пить.
Боги медицины — легкая жертва, которую согнали на убой.
И Оружие Трех Богов их убило.
Комментарий к 10.
Всех с наступившим Новым годом!
А кто ждет Зевса - с этого начнется следующая глава.
Кто не видел, потрясающий буктрейлер, сделанный Вечером у Костра: https://vk.com/video-115053908_456239020
========== 11. ==========
Персефона знает Аида разным. И бескомпромиссным владыкой мертвецов, и вратами, пропускающими сквозь самого себя души, и заботливым мужем, и чутким любовником, и другом.
Она знает его разным.
— Я в своем праве.
Его голос льнет, ластится, но не пушистым зверьком, а опасной змеей, что укусит, впрыснув яд, стоит только захотеть.
Аид выглядит спокойным, но Персефона ощущает его силу, древнюю, всепоглощающую, что клубится под его кожей, невидимыми каплями покрывает стены комнаты в Подземном мире. Иногда Персефоне кажется, что фиолетовые искры вокруг — это она, сила ее мужа, которой здесь пропитано всё.
Зевс хмурится, но не возражает. И Персефона боится, что, если сейчас и он выпустит силу, это может закончиться не очень хорошо. Она молчит, не вмешивается.
— Я в своем праве, — повторяет Аид.
Его голос — неумолимая смерть. Его голос — это боль и хруст костей.
— В своем праве. И ты не можешь мне указывать.
В первый раз, когда Софи увидела Сета и Нефтиду, те были одеты так, будто ушли с важного приема. Блестки на вечернем платье Неф, темный костюм Сета — который он носил с небрежностью стильного наемного убийцы.
Зевс выглядел так, будто всё еще на том приеме. Он сидел в едва ли не самом вычурном кресле гостиной, обитом красным бархатом. В строгом сером костюме с золотым зажимом на галстуке. С дорогими часами и ультратонким телефоном, с идеально прямой спиной и прической, из которой не выбивался ни единый светлый волос. Зевс улыбался так открыто, как будто сошел с рекламы зубной пасты.
От него веяло строгими правилами и дорогим парфюмом. Но только зажим для галстука в виде молнии напоминал о том, кто он на самом деле.
Квартира Сета была большой, дорогой, с неуловимым восточным колоритом, который вился вместе с аромапалочками Нефтиды и золотым шитьем на подушках. Но оставалась теплой, по-своему уютной — Софи чувствовала себя как дома, темный Гадес казался здесь к месту, как и яркий Амон.
Но Зевс выделялся. Он не подходил собравшимся вокруг него богам. Софи вообще не была уверена, что он хоть чему-то подходил — и было ли это его сознательным решением.
— Что же без жены? — спросил Гадес. — Она не захотела до нас снизойти?
— У Геры важный благотворительный прием ее фонда, она обязана на нем присутствовать.
Голос Зевса был таким же, как всё остальное: идеально поставленным, сошедшим с телерекламы и абсолютно не подходящим реальной жизни.
Голос Сета источал мед и яд одновременно:
— А кто же будет
