Вместо ответа Фенрир провел рукой по плечу сидящей рядом Хель, и она вздрогнула. В этом жесте была нежность брата, наконец-то увидевшего сестру.
— Они убьют не только меня, если я расскажу. Найдут способ. А мне пока есть что терять.
В голосе Фенрира снег скрипел под мощными лапами, а запах ельника смешивался с бесконечной усталостью матерого волка, который знал, что у него больше нет сил охотиться.
Хель рядом вскинулась:
— Я могу о себе позаботиться! Пожалуйста, Ри, расскажи всё.
Но Гадес знал, что Фенрир не скажет. Видел это в его поникших плечах, в склоненной голове, хотя не мог разглядеть лица, скрытого волосами. Фенрир никогда не был стратегом или тактиком, но всегда оставался мощью — той мощью, которая способна начать Гибель богов.
И теперь Гадес не сомневался: Фенриру мало что известно — да и не хотел ничего знать. Теперь его отдали богам, враги просто бросили кость с волчьим оскалом.
— Кто вчера был целью? — спросил Гадес. — Кого приказали убить?
— Всех, кого достану. Особенно глав пантеонов, Зевса и Амона. И тебя.
Теперь Фенрира выкинули как ненужный хлам, а он смирился. Сдался. Внутри Гадеса невольно поднималась ярость: да как может этот мальчишка? Он убивал богов, но не раскаивается в этом. Какими были последние слова Нуаду, когда Фенрир провернул внутри его тела кинжал? Что мелькало во взгляде богов-лекарей, которые даже защититься толком не могли со своей мирной силой? О чем думал Фенрир вчера, когда направлял Оружие на самого Гадеса? Или тогда, у клуба, где он ранил Сета… пострадали парни из группы.
Могла пострадать Персефона.
— Тебя посадили на поводок, — холодно сказал Гадес, — а ты даже не попытался его перегрызть.
— Может, это была цепь?
— Но ты этого даже не узнал.
Развернувшись, Гадес вышел из комнаты. Он знал, что его глухая темная ярость сейчас опадает вокруг сгустками мрака, ощущением разверстой могилы. Но ему было плевать. Если бы Фенрир выяснил больше о врагах, если бы рассказал сейчас, если бы предупредил раньше… если бы.
Но матерый волк, чьих сил больше не хватает на охоту, готовился просто лечь и умереть. Или слишком маленький волчонок, оставшийся без матери и так и не научившийся охотиться?
Уже в дверях Гадеса догнала Хель, развернула к себе лицом и без страха заглянула в глаза:
— Гадес, многие боги хотят казнить Фенрира. Все кельты выступают за это. Зевс колеблется.
— Он убийца, Хель.
— Он мой брат! Он не хотел ничего плохого!
— Случайно богов убивал?
— Его заставили.
— Он начал Гибель богов. Он выступал с теми, кто хочет уничтожить нас, подчинить себе. Однажды ему бы приказали убить тебя.
— Он бы не причинил мне вреда!
Гадес не был в этом так уверен. Но о царстве мертвых он еще успеет поговорить с Хель. Наедине. Или оставит это Зевсу, может, у того выйдет лучше. Он даже наверняка сможет посочувствовать Фенриру — вряд ли искренне, но достаточно убедительно.
— Гадес! Помоги ему. Помоги моему брату. Тебя послушают.
— Я не могу, Хель.
Я не хочу.
Квартира Сета дышала тишиной и пустотой: Амон остался в клубе, Софи и Нефтида сидели в комнате последней. Гадес успел с ними поговорить и сейчас сам был готов поспать… но он ждал Сета.
Сидел в темной гостиной с единственной включенной лампой и пил бодрящий чай Нефтиды. Ему казалось, лепестки цветов напоминают асфодели, а когда они безжизненно прилипали к чашке, Гадес не мог отделаться от других мыслей. Как будут гореть поля, если кто-то доберется до Подземного мира? Как рухнут замки?
Миллионы душ, за которые он ответственен. Не помнящая себя Персефона — неизвестно пока, во благо это сейчас или нет.
Фенрир пойман, волк в клетке, но его сообщники на свободе. У них нет Оружия Трех Богов, но может, оно им и не нужно. Или создадут новое. И что тогда?
Гадес хотел об этом не думать — но не мог. В отсветах ночной иллюминации за огромными панорамными окнами, он размышлял о том, что боги действительно не слишком отличаются от людей.
Гадес ждал Сета.
Нефтида сказала, он захотел прогуляться в одиночестве. И Гадес ждал его возвращения, поглаживая сидящего Цербера. Пес положил голову на колени Гадеса и первым навострил уши. А через мгновение и Гадес услышал, как щелкают замки входной двери, как она хлопает.
Но в комнату никто не заходил. И потрепав Цербера напоследок, Гадес поднялся, оставил недопитый чай и сам вышел из комнаты.
Сет сидел на полу, прислонившись спиной к двери, а вокруг улеглись его псы. Гадес молча устроился рядом, ожидая, когда Сет заговорит.
— Холодно. Никак не могу согреться. И смотреть на людей, — глухо сказал Сет. И это не был голос яростной песчаной бури — это был голос бури, несущей смерть.
— Почему?
— Они умирают. Смотрю на лицо прохожего и наблюдаю, как постепенно плоть гниет, отваливается от костей. Официантка улыбается, а я вижу пустые провалы черепа на месте глазниц. Только боги остаются прежними. Но я всё равно ощущаю ее, смерть. Как ты живешь с этим, Аид?
Сет повернулся, и Гадес увидел, что тот выглядит невероятно усталым. Похожим на Осириса.
— Моя сила тоже связана со смертью, но она иная. Я не вижу ничего такого. Для меня смерть — это как обратная сторона жизни. Она во всем, но не занимает главное место.
Он не был уверен, что хорошо объясняет, но Сета, кажется, слова удовлетворили.
— Я пока не понимаю, Аид.
— Это сила Осириса, его восприятие. Думаю, это пройдет.
— А если нет?
По правде говоря, Гадес тоже не представлял, как неистовый хаос может принять спокойную всепоглощающую смерть.
Он волновался за Сета. Но верил, что он справится.
И невольно вспомнил Фенрира, нежно проводящего по плечу сестры, но смирившегося и потухшего. Спросил:
— А ты бы мог смириться? С чем-либо. Принять поражение. Не бороться.
Сет посмотрел на него с удивлением, и в одном коротком слове снова взвивались бури, песок и хаос:
— Нет.
Гадес улыбнулся и хотел предложить пойти в таком случае на кухню и напиться. Но в этот момент завибрировал телефон, а в последнее время сообщения не возвещали ни о чем хорошем.
Это было от Зевса.
Во-первых, он сообщал, что Танатос и Геката теперь вместе.
Во-вторых, то ли их нашли, то ли сами нашлись… но завтра они будут здесь, с ними надо встретиться.
========== 17. ==========
Комментарий к 17.
Ocean Jet - Glowing black (https://vk.com/audios3202581?z=audio_playlist3172888_50080608)
Особенно Deciever, Divided.
Томные поля асфоделей и ленивый переливчатый Стикс, утопающий в россыпи фиолетовых искр.
Восточные благовония, которые стелются по траве, путаются в кованых завитках беседки под перезвон браслетов.
Шелест змей и
