Правда, Хель они все-таки не нашли, зато успели в бар как раз к тому моменту, когда Сет успел поссориться с Нефтидой, и она ушла, громко хлопнув дверью. А следом за ней Сет выгнал Анубиса и Амона, которые, похоже, снова собирались пить.
Гадес зашел за стойку на место бармена, смешивая коктейль из обычных человеческих напитков. Глянул на Сета, который сидел напротив, на барном стуле, и курил. Софи осторожно устроилась рядом.
— Что ты лютуешь? — Гадес поставил перед Сетом коктейль, посмотрел на Софи, но она покачала головой.
Пить Сет не торопился.
— Что-то не так, Аид. Не могу понять, как будто что-то грядет или неправильно уже… здесь. Это как зуд под кожей.
Будто рябь на воде, взметнулась сила, темная, мрачная, напоминавшая об Осирисе.
— Поэтому ты всех выгнал?
— Я бы хотел, чтобы отсюда убрались все боги. Зевс даже не следил за защитой, она рассыпалась от стольких божественных существ. Сюда может проникнуть кто угодно. Я бы и вас выпроводил.
— Нет уж, — усмехнулся Гадес, — сейчас явятся Геката с Танатосом. Нам надо поговорить с ними.
Сет пробормотал что-то неразборчивое, явно ругательства, и затушил сигарету в пепельнице. Его телефон, лежащий на стойке, завибрировал и заголосил той самой песенкой: «посмотри на мою лошадку». Даже не прочитав сообщение, Сет резко выключил его.
— Я убью Амона. Когда он успел сменить мелодию?
Гадес улыбнулся:
— Не суди его строго. Пусть лучше поет, нежели рассказывает о несчастной любви.
— О чем? — удивилась Софи.
Все-таки взяв коктейль, Сет разом его ополовинил и сказал:
— Периодически Амон решает, что ему нужна женщина. И всё прекрасно, только вот последняя не оценила ни его порывы, ни его блинчики. Ушла к другому, не такому бессмертному, парню.
— Амон не слишком гладко это пережил, — вздохнул Гадес. — До сих пор иногда ее вспоминает.
— Прошло лет сорок! — заявил Сет и снова закурил.
Софи решила благоразумно не выяснять, из-за чего они на этот раз поссорились с Нефтидой, а вскоре Гадес позвал ее на встречу с Гекатой. И пока они шли длинными коридорами к нужной двери, Софи сказала:
— Зато Сет явно пришел в себя после силы Осириса.
Гадес неопределенно пожал плечами:
— Надеюсь, не временно. И пока Сет не может общаться с людьми, говорит, они слишком пахнут смертью. С богами проще.
— А яд?..
— Нет, яд Оружия не исчез. Сету всё равно придется пить зелья и не нарываться.
Толкнув дверь, Гадес первым вошел в комнату. В отличие от унылого обиталища Фенрира, здесь было даже уютно: пушистый алый ковер, какое-то растение в кадке в углу. Между диванами стоял низенький столик, на котором уже стоял заваренный чай и четыре кружки, которые невозможно было перепутать: черная с черепом, черная с цветком, красная и цвета выбеленной кости.
— Надо будет поблагодарить Нефтиду, — заметил Гадес.
Они как раз успели усесться на один из диванов, когда дверь распахнулась, и внутрь вошли Танатос и Геката. Точно такие, как их видела Софи.
— О, вы подготовились! — усмехнулся Танатос и уселся.
Геката, словно изображая радушную хозяйку, разлила чай по чашкам. И подняла свою в шутливом тосте:
— Что ж, за встречу.
Пах чай превосходно, но пить Софи совершенно не хотелось. Она вернула нетронутую чашку на стол и продолжила рассматривать Гекату. Ту, что звалась ее сестрой — хотя бы по матери. Но Софи ничего не помнила: как Деметра относилась к Гекате, что было между сестрами?
Геката заметила взгляд. Ее подкрашенные темным губы растянулись в улыбке:
— Как действует колдовство? Ты правда ничего не помнишь?
— Тебе лучше знать, — холодно ответила Софи. — Вижу, ты довольна.
— Мое колдовство в очередной раз отлично сработало. Почему бы мне не быть довольной?
Софи как раз готовилась сказать что-то оскорбительное, когда вмешался Гадес:
— Деметра сказала, ты предложила ей помощь.
Почти не шевельнувшись, Геката перевела взгляд на Гадеса. Было в ней что-то от змеи, гибкой, изящной, но опасной. Которая не тронет, пока на нее не наступить. И тогда уж яд будет смертельным.
— Предложила, — согласилась Геката.
Она явно не собиралась продолжать, и Софи наклонилась ближе к столу, как будто хотела коснуться Гекаты:
— Зачем?
Геката снова посмотрела на Софи — и рассмеялась.
— Ты и правда ничего не помнишь! Сеф, дорогая, ты сама попросила меня об этом, — Геката улыбнулась. — Я пробовала новую магию, а ты в прошлой жизни отказалась идти в Подземный мир. Считала, будто это может порвать цикл, будто ты сама можешь прожить обычную человеческую жизнь. Но выходило не очень. И ты попросила помочь. В следующей жизни ты не хотела ничего помнить. Чтобы не мучиться сомнениями, а всё было как в первый раз. Первая встреча с Гадесом, свидания, влюбленность, секс. Я согласилась и пошла к Деметре.
Софи отшатнулась, будто ей дали пощечину. Слова Гекаты были хуже пощечины.
Она захотела сама? Софи отчаянно цеплялась за мысль, что это был чей-то план, лишить Подземный мир королевы, пока претворяется в жизнь Гибель богов и передел власти. Софи убедила себя в этом, она почти не сомневалась, что Гекате либо заплатили чем-то, либо заставили, или она сама за всем и стоит, как подозревает Гадес.
И в то же время, когда Геката говорила, Софи понимала: это может быть правдой.
— Почему же я не предупредила? — тихо спросила Софи.
Почему не рассказала Гадесу? Он ведь не знал, ничего не знал!
— О, ты хотела! Но, кажется, не успела, человеческие тела слишком хрупкие.
— А ты?..
— Не мое дело — лезть в вашу личную жизнь. Я сделала только то, что пообещала. Как видишь, сделала великолепно.
Вжавшись в спинку дивана, Софи боялась посмотреть на застывшего рядом Гадеса. Увидеть на его лице даже не то чтобы неодобрение… разочарование. Она не пришла к нему в прошлой жизни и снова обрекла в этой.
— Пей чаёк, Гадес, говорят, это успокаивает, — посоветовала Геката, даже не пытаясь скрыть насмешки.
А Софи сидела, не поднимая головы, уставившись на расплескавшуюся по дивану черную юбку Гекаты. Мрак беззвездной ночи. Бездна. В которую Софи сейчас стремительно падала.
Геката могла соврать. Но и могла говорить чистую правду.
Голос Гадеса, когда он заговорил, оставался ровным и лишенным даже намека на эмоции:
— Как обратить колдовство?
Геката улыбнулась, развела руками — и если бы она была змеей, то наверняка сейчас показался бы раздвоенный язык.
— Никак.
Чашка жалобно стукнулась о столик, когда Гадес ее поставил. Вздрогнув, Софи покосилась на Гадеса: его бледное лицо казалось высеченным из мрамора, таким же спокойным и безжизненным, а в темных глазах отражались не поля асфоделей, а мутные воды Стикса, створки ворот Тартара.
За его спиной не клубилась
