Гадес ощущал ее тело. И больше всего хотел сейчас сорвать дурацкое платье — сорвать, как дикий зверь, не разбираясь, как устроены все эти завязки. Овладеть ею прямо здесь, в Подземном мире, чтобы среди асфоделей слились не только их тела, но и сущности.
Но Гадес отстранился, сел рядом, тяжело дыша. Начал поправлять сбитые миски. Хрипло сказал:
— Ты всегда сводила меня с ума. С первого дня, когда я увидел тебя.
И он имел в виду не тот вечер у клуба, когда рядом с ним стояла Софи. Он говорил о том, что произошло тысячи лет назад.
— Но я никогда не брал тебя силой.
В глубине души Аид хотел, чтобы сейчас Персефона снова прильнула к нему, сказала, что сама хочет этого. Но она еще оставалась слишком Софи и смущенно опустила голову.
— Я… может, если бы я помнила, всё было иначе. Но я не помню. И… никогда не была с мужчиной.
Она явно смущалась и хорошо, если не краснела. Аид удивленно приподнял бровь.
— Никогда?
— Ну, был один парень…
И в этот момент Аиду захотелось вырвать глотку безымянного мальчишки. Вырвать голыми руками, смотря, как тот захлебывается кровью.
— Мы попробовали, но было больно и неприятно. А с остальными никогда не хотелось заходить так далеко.
Аид отстраненно кивнул, хотя сам не знал, с чем соглашался. Но он определенно не хотел торопить Софи.
Особенно после того, как она попросила называть ее Персефоной.
В квартиру Сета они вернулись только вечером. Сеф пошла принять душ, а Гадес направился в гостиную — Анубис и Сет о чем-то отчаянно спорили и замолчали, как только он вошел.
— Даже не знаю, я вовремя или наоборот? — протянул Гадес, заслуживая взгляды негодования от обоих.
— Этот идиот не понимает, что сейчас опасно напиваться и привлекать внимание, — с раздражением сказал Сет.
Анубис плюхнулся в одно из кресел и махнул рукой:
— А сам при этом хватаешь кинжалы голыми руками, даже не подумав.
— Но с силой Осириса явно стало получше, — осторожно предположил Гадес.
— Получше.
Вскоре Нефтида принесла чай, а Амон выполз, укутанный в плед и рассказывающий, как ему плохо, и что пить он больше никогда не будет. Плед отнял Сет, который в последнее время постоянно мерз, а скоро пришла и Софи. Она устроилась рядом с Гадесом, и тот весь вечер ощущал тепло ее тела и тонкий аромат цветов.
Анубис улегся на диване и рассказывал о царстве мертвых Осириса, а потом, оживившийся после чая Нефтиды, Амон долго и с чувством передавал сплетни о богах. Пока Анубис не уснул на диване: Сет укрыл его всё тем же пледом.
— Я хочу поговорить с Гекатой, — негромко сказала Сеф Гадесу.
Он только кивнул. Его вовсе не удивила необыкновенная настойчивость и решительность, сквозившие в голосе.
— Хорошо. Завтра.
========== 19. ==========
Они пьют чай в Подземном мире, и Геката необыкновенно тиха и задумчива. Маленькой серебряной ложечкой она мешает темную жидкость, настоянную на водах Стикса. Серебро бьется о фарфоровые стенки.
Глаза Гекаты такие же темные, как воды Стикса. Как беззвездная ночь, напоенная мраком.
— Что случилось? — осторожно спрашивает Персефона. Она знает, когда сестра задумчива, это не к добру.
Геката улыбается. Это могло бы выглядеть непринужденно, но только не сейчас.
— Всё хорошо, — говорит Геката. — Просто есть у меня одна мысль. Даже не одна.
Она внимательно смотрит на Персефону, как будто хочет разглядеть что-то новое в ее лице.
— Разве ты бы не хотела, чтобы всё было, как в первый раз? Первое свидание… первый секс? Без боли, без памяти о смертях. Как будто в первый раз.
— Возможно, — осторожно отвечает Персефона.
— Твой муж силен. Он может многое. Но есть вещи, где бессилен даже он.
И Персефона не знает, снова задумавшаяся Геката говорит о перерождениях или о чем-то своем.
В клуб Сета ехали полным составом. И если он и Нефтида были в одной машине, то Амон и Анубис не просто завалились на заднее сидение к Гадесу и Софи, но и отчаянно шумели, а потом и вовсе начали по кругу петь про лошадку.
— Я вас убью, — пообещал Гадес.
Амон показал ему язык, но на некоторое время все-таки затих. Хватило его минут на десять, после чего снова раздалось: «посмотри на мою лошадку — моя лошадка потрясающа».
Софи никогда не была склонна наделять места хоть каким-то подобием жизни, но всё равно не могла не признать: когда Сет вошел в клуб, тот как будто сразу обрел краски, цвет, форму. Он ластился к хозяину, подобно теневым псам, признавая его превосходство и по-своему любя.
Похоже, Анубис действительно смог как-то помочь, потому что Сет не был безучастен. Он разогнал сновавших кельтских богов, а с Зевсом, не ожидавшим такой прыти, сразу поссорился.
— Проваливай отсюда, — заявил Сет. — Что ты здесь устроил?
Зевс улыбался невероятно белыми зубами и оставался спокоен:
— Ты разрешил. Еще до приема. Как там было? Позволь напомнить, «да, Зевс, клуб можно использовать для пленника».
— Херня. Превращать клуб в проходной двор я не разрешал. Ты всю защиту порушил к чертям собачьим! Собрал тут всех богов и считаешь, это хорошая идея?
— Они сами пришли.
— Перед Герой так же оправдываешься?
— Ты не слишком вежлив, Сет.
— А ты говнюк, Зевс. Выметайся. Даю тебе день, завтра клуб открывается.
Софи еще слышала, как Зевс торговался, чтобы Фенрира оставить здесь, а Сет медленно (или не очень) закипал. Решив, что к такому ее жизнь не готовила, Софи отправилась за Гадесом, и нашла его, когда он как раз прощался в коридоре с высоким мужчиной средних лет. Он равнодушно скользнул по Софи взглядом и исчез в одной из комнат.
— Кто это? — с любопытством спросила Софи.
— Бог мудрости Тот. Он изучает Оружие, но пока не может ничем порадовать. Правда, кое-какую интересную мысль высказал.
Гадес хмурился, и Софи терпеливо ждала, когда он продолжит.
— Тот сказал, это очень сильное Оружие, способное легко убивать богов. Трое создавали его, но, скорее всего, четвертый понадобился как добровольная жертва.
— Серьезно? — Софи приподняла брови. — Кто-то мог убить себя, чтобы создать Оружие?
— Тот не уверен. Но он никогда ни в чем не уверен, только говорит о высоких вероятностях. Если это так, значит, Бальдра вовсе не убили. Он сам согласился стать жертвой, чтобы закончить Оружие.
— Зачем ему?
— Я почти не был знаком с Бальдром. Стоит спросить Хель, они общались. Бальдр давно был в
