— Покажи мне больше.
И он показал. В Подземном мире Гадес мог перемещаться свободно, поэтому взял Софи за руку и показал ей город и замок в Эребе, бурную неистовую реку Лету, леса, пахнущие мхом и ягодами, и кузницы с серой и лавой, где души ковали странные механизмы, щелкающие шестеренками.
Последним местом, которое все-таки показал Гадес, были врата: черную ониксовую поверхность пересекали медные ленты, а по бокам вздымались адамантовые столбы. Это место не казалось мрачным, ворота будто стояли сами по себе, окруженные высокими каменными уступами. Как будто слишком большой колодец.
Но воздух здесь был густым, с трудом проникавшим в легкие даже Гадеса. Место пронизывала сила, древняя и мрачная, рядом с которой Гадес ощущал себя неопытным мальчишкой.
— Что это?
Явно ощущая давящую силу, Софи придвинулась к Гадесу, и он обнял ее за плечи.
— Врата в Тартар, — Гадес отвечал тихо, но даже эти слова казались оглушающими. — Даже если падут границы Подземного царства, эти врата не дрогнут. Ни людям, ни богам не под силу их открыть.
— Любые врата можно открыть, если иметь ключ.
— Ключ от этих сложен, и его основная часть у Зевса. А он последний, кто готов был бы раскрывать врата. Мой брат не хуже меня помнит, как отец слишком боялся нас и держал в заточении. В итоге он оказался прав, мы его свергли. Поэтому Зевс стал главой пантеона, пусть он и младший брат — он всё это начал.
— Я читала, — пробормотала Софи. — Титаномахия.
— Ну, в реальности всё было не так эпично. Но войны между богами случаются. До нас были другие. Может, теперь кто-то мечтает покорить и нас, заточив неугодных в свой Тартар.
— То есть за вратами…
— Наш отец. Кронос.
Старый, как само время. Сокрушающий, как вулканы, извергающие лаву и пепел. Крепко скованный и навсегда запертый в глубинах Подземного царства. Гадес подозревал, что это основная причина, почему Зевс медлит с приговором Фенриру: слишком хорошо понимает, что такое быть навеки запертым. И может, смерть и правда лучшая перспектива?
— Давай вернемся на поля.
Они видели Подземный мир и заглядывали в глаза мертвецам, слышали дыхание титанов за вратами — но теперь хотелось стряхнуть это наваждение.
Фрукты и напитки ждали среди звездочек асфоделей. Первым делом Гадес налил напиток, названия которого не помнил — такими делами всегда занималась Персефона. Он только знал, это что-то вроде лимонада, из местных растений. По крайней мере, кисловатый напиток неплохо освежал.
— Тартар мрачен, — вздохнула Софи. — Почему вы заточили Кроноса, а не убили?
— Он достаточно силен. И Зевс настоял на заточении.
Гадес не стал упоминать, что он как раз был за убийство. Но Посейдон тогда встал на сторону Зевса, и Гадес подчинился.
Попробовав напиток, Софи довольно улыбнулась.
— А боги? — спросила она. — Убить бога можно только Оружием Трех Богов?
— Нет. Некоторые из нас обладают силой, которая может уничтожить других.
— Например?
— Амон как глава пантеона наверняка может убить другого бога, и сил у него достаточно. Хотя не представляю, чтобы Амон кого-то убил, он людей-то никогда не трогал. Осирис точно может. Не уверен насчет Анубиса, а Сет и Нефтида не смогли бы, у них иная сила. Твоя мать тоже нет.
— А ты?
— Да.
Гадесу никогда не приходило в голову проверить. Он даже не сильно об этом задумывался — но на кончиках его пальцев всегда плясала смерть. И он был достаточно силен — если направить эту мощь на другого бога, наверняка выйдет уничтожить.
— Танатос наверняка может, — продолжил Гадес. — Все главы пантеонов и многие боги, связанные со смертью. Я уверен, Амона пытался убить кто-то из них, там не применялось Оружие Трех Богов… но сложно доказать. Хотя я почти уверен, это Танатос. Как и Гипнос, он может погрузить в сон, но это будет сон смерти. Зевс тоже может — пропустить весомый заряд, уничтожить не только физическое тело, но и божественную сущность.
— Этого и требуют к Фенриру?
Гадес рассеянно кивнул. Он не думал, что Софи в курсе, но похоже, она не просто так сидела в клубе Сета.
— Кельтские боги лишились главы пантеона, — сказал Гадес. — Они требуют возмездия. А тут удачно попался Фенрир.
— Почему же его не судят скандинавские боги?
— Ну, формально ловушку придумал и организовал Зевс. Фенрира поймал тоже он. Скандинавский пантеон признал, что он может принимать решения.
Поморщившись, Персефона сказала то, о чем думал и Гадес:
— Трусы!
— Увы, Один далеко не дурак, — вздохнул Гадес. — Если решение Зевса в отношении Фенрира потом сочтут неправильным, всегда можно свалить всё на Зевса.
— И никто не вмешается?
— Хель просит о снисхождении. Кельты и многие другие хотят смерти.
— А как же родители Фенрира? Его друзья?
Гадес печально покачал головой:
— Ты не помнишь всего, а видела пока лишь малую часть. Не все стоят друг за друга.
Невольно снова вспоминался прием, когда Сет не задумываясь перехватил кинжал — Гадес знал, что поступил бы так же. Хотя был честен с самим собой и не уверен, что даже если бы мог, сделал для Зевса то, что совершил Осирис для Сета.
Возможно, другие не понимали до конца, но Гадес хорошо ощутил это. Осирис не просто отдал часть своей силы, он поделился собственным бессмертием.
Поморщившись, Софи взяла продолговатый плод из черной с серебряной каймой миски.
— Лучше расскажи, что это? И как называется?
— Понятия не имею, — улыбнулся Гадес. — Я похож на садовника?
Закатив глаза, Софи попробовала фрукт и явно осталась довольна.
— Зато неплохо на вкус, пусть ты и не знаешь, что это, господин-не-садовник. А как тебя здесь зовут? Его пафосное величество? Милорд смерть? Коротко «господин»?
Он наклонился к ней ближе, так что его дыхание касалось ее кожи. С удовлетворением отмечая смущение в глазах Софи.
— А как ты хочешь меня называть?
Она не отстранилась. Сама придвинулась еще ближе и выдохнула ему в губы:
— Аид.
Губы Софи почти касались его собственных, но Гадес не торопился целовать. Ему нравилась их игра, нравилась такая Софи. И он видел, что ее глаза не карего цвета, как могло показаться, а темного красного, цвета запекшейся крови.
— Называй меня Персефоной.
Он утробно зарычал, наконец-то не выдерживая, единым плавным движением уложил Персефону на траву, краем уха слыша, как падают то ли блюдца, то ли еще что. Гадес развел ее руки, впечатал запястья своими ладонями в землю.
Сеф смотрела на него, дышала, приоткрыв рот, но не думала сопротивляться,
