— Почему ты здесь? — спросил Сет. Судя по интонации, явно не в первый раз.
— Потому что так нужно.
Осирис смотрел спокойно. Но как будто не на Сета, а чуть в сторону. На картины на стенах, на обивку дивана. Рассеянно, словно ему требовалось усилие сфокусировать взгляд на конкретном предмете.
— Я хотел поговорить, Осирис. Ты даже сам пришел сюда. Но знаешь, разговор с тобой ужасен.
— Ты задаешь не те вопросы.
— А ты не даешь ответов.
Затушив сигарету в пепельнице, Сет тут же достал новую и посмотрел на Осириса.
— Зачем ты это сделал?
Даже Гадес понял, что речь идет о том, что произошло на приеме. Тот момент, когда Осирис поделился своей силой.
— Иначе ты бы умер.
— И что с того? Может, настал мой черед. Невозможно жить вечно.
— Ты не устанешь от вечной жизни. Поставишь себе новую цель.
Если бы Осирис был хоть чуть больше похож на человека, он бы наверняка сейчас улыбнулся. Или качнул головой. Но выражение его лица не менялось, и от этого даже Гадесу стало не по себе. Он потянулся к сигаретам Сета, и тот рассеянно их протянул.
Голос Сета был тих:
— Я ведь когда-то чуть не убил тебя. Сам.
— Ты воин, Сети. Если бы хотел убить меня, то не медлил тогда.
Гадес слышал, что прежде чем использовать Оружие, Сет сначала ударил обычным кинжалом, чтобы обездвижить Осириса. А потом пришла Исида, и так первое в истории убийство бога было остановлено.
Только сейчас Гадес подумал, что Осирис прав. Он много раз видел Сета в бою — тот никогда не медлил и отлично знал, как нанести удар. Всегда жалил, как скорпион, даже если это могло быть последним действием в его жизни.
— Ты мог позвонить мне. Хоть раз, — сказал Сет. — Наша мать придумала глупый ритуал, чтобы мы с тобой общались раз в сотню лет. Но ты не звонил или не писал помимо этого.
— Ты никогда не нуждался во мне.
— Порой ты поразительно туп, Осирис.
Сигарета горчила, но Гадес улыбнулся: он не мог представить, кто еще в этом мире мог бы вот так заявить Осирису, что он дурак. И губы Осириса как будто даже дрогнули — даже не намек на улыбку, а только тень ее, отблеск.
— Ты отдал мне слишком много, Осирис. Я убил бога. И не должен был этого делать.
— Если бы ты не сомневался, было плохо.
— Слишком много.
— Достаточно.
Внезапно Сет подался вперед, то ли вглядываясь в лицо брата, то ли настолько желая получить от него ответ:
— Я знаю, время для тебя уже давно нелинейно. Что ты видишь? Расскажи. Позволь помочь.
Осирис качнул головой. Почти незаметно, Гадес даже подумал, ему показалось из-за завесы дыма. Будто с момента приема Осирис растерял остатки человечности.
— Я отдал тебе достаточно, Сети.
Что означало, Осирис ничего не расскажет. Фыркнув, Сет снова откинулся на спинку дивана, торопливо стряхнув столбик пепла с сигареты.
— Долбанутый упрямец.
Губы Осириса растянулись в еще большем подобии улыбки.
— Мы не зависим от людей. Мы — это стихийные силы природы, порождения земли. Но даже мы можем умереть. И ты прав, от вечности можно устать. Но твой черед, Сети, еще не настал.
Гадес устало потер висок. Он толком не помнил, что произошло накануне, только размытые силуэты, ощущения. Чай явно отравили, но с Софи всё было в порядке, Сет тоже не выглядел обеспокоенным — у Гадеса оставалось много вопросов, но и мешать братьям он не хотел.
— Хорошо, — сказал Сет таким тоном, будто ему всё не нравится, но он готов смириться. — Что насчет Анубиса? Не будет ли ему безопаснее в царстве мертвых?
— Нет. Он останется здесь. Его комната готова?
— Конечно.
Сет вскинул брови: где бы они с Нефтидой ни жили, у них оставалась комната для Анубиса, готовая принять его в любой момент. И он действительно мог неожиданно нагрянуть.
Но Сет явно не подозревал, что Осирис думает о таких вещах.
Гадес знал, что они оба не говорили Анубису об Оружии Трех Богов и уж точно не ставили в известность, что Сет был ранен. Обо всем Анубис узнал уже после приема и страшно ругался. Но Гадес не сомневался, что Осирис и Сет руководствовались одной и той же мыслью: Анубис точно бы сразу приехал сюда, а это было опасно.
— Ты знаешь, что он называет тебя отцом, но никогда таковым не считал.
— Знаю. Его родитель — мое царство. Анубис — принц мертвецов. Он их сын. Не твой.
Прищурившись, Сет ничего не ответил, а Осирису не требовался ответ. Гадес не заметил, как гость поднялся: но вот Осирис сидел. А вот уже поднялся, чтобы уйти. Он был одним из немногих богов, кто мог перемещаться в пространстве, используя его дыры. Гадес смутно представлял, как это работает.
Осириса не нужно было провожать, но Сет тоже поднялся и протянул руку. Гадес даже замер, он знал, это больше чем обычный жест: уже давно, очень давно Осирис не касался живых существ. Никто точно не знал, он не ощущает нужды или просто чувствует это как что-то некомфортное.
Взгляд Осириса наконец-то сфокусировался, он четко посмотрел на ладонь Сета, перевел взгляд на него самого. Осирис пожал руку. И прошептал несколько слов на древнеегипетском, которых Гадес не понял. Но когда Осирис растворился облачком темного дыма, вопросительно посмотрел на хмурящегося Сета.
— Это ритуальная фраза. С нее обычно начинается обряд погребения.
Задумчивый Сет уселся обратно на диван, а Гадес потушил сигарету и спросил:
— Как думаешь, я тоже могу однажды стать таким?
— Нет. Осирис… он всегда был далек от людей и богов и близок мертвецам.
— У меня тоже мертвецы.
— Но не только.
Сет внимательно посмотрел на Гадеса:
— Вижу, ты в норме.
— Да. Рассказывай.
И Гадес внимательно слушал об отравленном чае, о Посейдоне и обо всем, что произошло.
Он никогда не думал, что его так легко одолеть. Всего лишь чашка чая, потеря бдительности — и он бы распластался мертвым богом в той комнате. Поверженным, побежденным, подловленным в момент, когда вся его сила не имела значения.
Так легко.
Сет натянул рукава свитера на ладони и обхватил себя.
— Не могу согреться, — пробормотал он. — Ты злишься?
— На что?
— Я убил твоего брата.
— Он явно не поздороваться со мной хотел.
Гадес вроде как должен был испытывать сожаление по поводу Посейдона, но с удивлением не ощущал вообще ничего. Он не видел брата десятилетиями и ничего о нем
