— Где Молли?
— Поехала к маме, — отозвался Стив. — Я знал, что ты придешь. Но не могу позвать брата. Он не будет меня слушать.
— Это ведь он просил усыпить меня, тогда?
Стив опустил голову, уж слишком старательно наливая чай. Тогда он сказал, что не видел тех, кто его шантажировал, они скрывались в тенях. Но сейчас Гадес не сомневался, что прекрасно тот знал о Танатосе.
Если бы тогда Стив выдал брата, всё было гораздо проще. Гадес вздохнул: злости он не ощущал, верность Гипноса Танатосу в какой-то степени восхищала.
— Он не скрывался, — тихо сказал Стив. — Знал, что я его не выдам. Его сообщники действительно угрожали Молли, но Танатос сказал, ее не тронут. Я должен был всего лишь усыпить тебя. Мне пообещали, никто не умрет.
Ну конечно. Тогда хотели всего лишь ранить, чтобы собрались лекари.
— Это в прошлом, — ответил Гадес. — Если Танатос не придет к тебе, я сам его позову.
Он с самого начала знал, что этим всё и закончится. Но просто не хотел встречаться с Танатосом у Сета, в клубе или где-либо еще на территории, которая хоть сколько-то была «своей».
Так и не сев, Гадес прикрыл глаза. Он немного раскрыл пальцы, позволяя силе сочиться сквозь себя, проникать Подземному миру в человеческий. Остро запахло цветами и тленом. А потом Гадес позвал, мысленно, не размыкая губ: «Танатос».
Давным-давно у Нюкты и Эреба родилось несколько детей. Сейчас никто не знает, куда исчезли они сами, отошли от дел, возможно, уснули до конца времен. Но вот дети их активно оставались среди людей — и в Подземном мире. Они сами выбрали его, стали плотью и кровью мира фиолетовых искр. Они подчинились Гадесу.
Он обладал силой вызвать каждого из них. Подчинить себе и заставить говорить. Если Танатос не хотел рассказывать сам, Гадес его заставит. И кто бы ни стоял среди остальных заговорщиков, они либо не знали об этом свойстве, либо просчитались, упустив его из виду.
Либо забыли, что Гадес не просто бог смерти. Он — Подземный мир, он — начало и конец, врата, сквозь которые может просачиваться мрак, ключ и замок.
«Танатос!»
Он упал к ногам Гадеса. Вывалился из пространства, где бы он до этого ни находился. Тяжело дышащий, бессильно скребущий пальцами темные доски пола. Он явно сопротивлялся, но ничего не смог сделать.
Танатос вскинул голову, его глаза сверкали:
— Что тебе нужно?
— Я звал, — негромко сказал Гадес. Он знал, что в его голосе шелестит Стикс. — Ты должен приходить, когда я зову.
— Я тебе ничего не должен!
Гадес не ответил. Он только легонько шевельнул пальцами, и тело Танатоса на миг рассыпалось в пыль и снова собралось. Он завопил, громко, истошно, упал, сжимаясь. Его движения казались судорожными, ломкими.
Вскрикнув, Стив кинулся к брату, сел около него, мягко взял за плечи. Гадес стоял не шелохнувшись. Он позволил силе окутать комнату, погладить Танатоса, напоминая о себе, прозвучать в голосе скалами и пылью:
— Я — Невидимый и Неодолимый, врата и тюрьма, владыка Подземного мира, его создатель и страж. Ты подчинялся мне тысячи лет и будешь подчиняться впредь.
Танатос поднял голову, но теперь на его лице было другое выражение, восторг и радость. Он отстранился от брата и встал на колени:
— Я ждал этого! Когда ты снова вспомнишь, кто ты такой. Я клянусь тебе в верности.
Гипнос тоже встал рядом, склонив голову.
— Вы уже ослушались меня. Предали. Я придумаю для вас наказание. Но сначала то, что важнее. Танатос, приведи Хель.
Он поднял голову и нахмурился, но с колен подниматься не торопился. И Гадес позволил призрачным асфоделям распуститься на полу.
— Приведи. Хель.
На миг за спиной Танатоса возникли призрачные крылья — во всех мирах они позволяли ему переноситься в любое место.
Смерть не может опаздывать.
Гипнос поднялся и посмотрел на стынущий чай:
— Вряд ли это будет милой беседой.
— Я убью ее, если потребуется.
— Не убьешь, — в голосе Стива не было вызова, только спокойствие, невесомая покорность. — У нее царство мертвых, не стоит лишать его правительницы.
— Хель расскажет мне всё.
Стив уселся на диван, но выбрал самый дальний от Гадеса. Придвинул к себе чайник и чашки — вовремя. Комната задрожала, ложечка забилась о блюдце, а после пахнуло затушенными свечами, и перед Гадесом появился серьезный Танатос, держащий руки Хель за ее спиной.
— Что ты себе позволяешь! — прошипела она Гадесу. — Отпусти!
Гадес едва заметно кивнул головой, и Танатос отступил. Гадес ничуть ему не верил, но знал, что тот всегда преклоняется перед силой. Пока этого достаточно.
Хель дернулась, как будто хотела сбежать, но быстро поняла, что деваться ей некуда: Танатосу не составит труда ее преследовать.
— Что ты можешь мне сделать? — насмешливо спросила Хель.
— Жена не вспоминает себя, мой друг умирает из-за вашего Оружия. Как думаешь, меня волнует, что станет с твоим царством после смерти?
Он блефовал, отчаянно блефовал: убить Хель Гадес действительно не мог. Но не зря он столько времени играл с Сетом в покер: Гадес был настолько убедителен, что и без того бледная Хель побледнела еще больше.
И решила, что лучшая защита — это нападение.
В комнате резко стало холоднее, настолько, что дыхание вырывалось облачком. Гадес слышал перестук костей и ощущал запах паленой плоти, как будто разом зажглись десятки погребальных костров.
Он сам был более древним богом. Спокойным и всепоглощающим. Король Подземного мира, воплощенная смерть, что таится в уголках губ, смахивается ресницами, прилипает к костям.
Не двигаясь с места, Гадес позволил собственной силе распластаться в комнате, отбросить мощь Хель, стиснуть ее саму, что она не могла двинуться.
— Я никогда не был злом или добром, — сказал Гадес. — Я был неотвратимостью.
Хель поникла, ее сила разом исчезла, а температура вернулась к нормальному состоянию.
— Отпусти меня, Гадес, я никуда не денусь. И всё расскажу.
Он позволил силе ослабить хватку, свиться вокруг Хели, готовый к любому ее неосторожному движению. Но она просто села в кресло, уставшая и поникшая. Стив невозмутимо разлил чай по чашкам, одну взял себе, другую подвинул севшему Танатосу.
Гадес опустился в кресло, но на чай даже не посмотрел.
— Начни с начала, — сказал он. — С Бальдра. Фенрир говорил, на нем испробовали Оружие Трех Богов.
При имени брата Хель заметно вздрогнула. Опустила глаза.
— Ри не знал всего. Он — начало, а вовсе не Бальдр. Когда ко мне пришли и предложили поучаствовать в этой авантюре, я согласилась. Я хотела власти, показать всему пантеону, как они несправедливы. Меня и брата не особо любили.
— Кто пришел?
Хель усмехнулась:
—
