– Можно вопрос? – спросил я, вытирая пот со лба. – Я понимаю, почему мне доверяет Лазарев. Я даже могу понять его партнера Мухаммеда. Но вы, господин Шуи. Почему вы мне доверяете?
– Я вам не доверяю, – ответил Шуи.
– Тогда почему выбрали меня?
– Борис Андреевич, – сказал Шуи, – любой простой человек, такой, как вы, легко справится с этой задачей. У вас элементарно не хватит духа сделать что-то не так.
– Я, по-вашему, простой? – попробовал возмутиться я.
– Да, – ответил Шуи сухо. – Пора начинать. Один шар Мухаммеду.
Это было как-то грубо, но я повиновался. Трясущимися пальцами я схватил шар и перетащил из корзинки с надписью «Шуи» в корзинку с надписью «Мухаммед». Система самостоятельно распознала мой глаз, и сделка состоялась.
– А что будет, – спросил я стоящего рядом юриста Шуи, – если шары выложить из всех корзин и положить здесь на пустое поле?
– Не стоит, – сказал юрист Шуи. – Так вы не осуществляете ни покупку, ни продажу, но выставляете акции господина Шуи на открытые биржевые торги. Этого делать не надо. Функция предусмотрена на самый крайний случай.
– Я понял, спасибо.
Тем временем человек-бабочка подлетел к Клавдию. Я не верил глазам, но валюта имени Христа при этом достигла ста пятнадцати долларов. Безумие какое-то. А когда Клавдий опустил мутанта под воду, символизируя крещение, от крупных планов этого действа цену просто взорвало. Сто тридцать, сто сорок, сто пятьдесят… Куда идут все эти деньги?
– Скоро будет старт, – сказал Мухаммед.
– Где Лазарев? – отозвался зло Шуи.
– Его уже везут, – ответил Мухаммед.
– Еще три шара Мухаммеду, – сказал Шуи.
Я перетащил два шара, но третий случайно на мгновение выпустил, и он оказался на экране вне всех корзин. Черт! Однако, не давая волю чувствам, я ловко подцепил его и направил в корзину Мухаммеда. Я улыбнулся и оглядел зал. Кажется, никто не заметил. Хотя мне показалось, что Мухаммед мне подмигнул. Боже, я слишком стар для всего этого.
Я задумался. Что имела в виду Елена Романовна? Могу я все же сорвать эти торги? Разве что ценой жизни. Нет, серьезно. На что она рассчитывает? Неожиданно со стороны Разлома раздался сдавленный гул, будто все паломники одновременно громко выдохнули. Я оглянулся. Человек-бабочка завис над водой, а паломники, как зомби, начали двигаться к Разлому. Они стали заходить в воду для крещения. Но, окунувшись в воды Разлома, не все выходили обратно. Камера приблизилась так сильно, что стало видно, как часть паломников остается в воде.
– Акции снова растут, – спокойно сказал Мухаммед.
– Еще три шара, – крикнул Шуи.
– Кому? – спросил я.
– Мухаммеду.
– Послушай, – сказал Мухаммед, – зачем ты ждешь Лазарева? Если купишь его акции, они будут твои.
– А если установят, что он умер до одной из сделок, – сказал Шуи, – они окажутся недействительными.
– Об этом можете не переживать, – напомнил о своем присутствии президент, который до сих пор увлеченно беседовал с Еленой Романовной. – Если он не выживет, то время смерти мы укажем после торгов.
– Да, – разгорячился Шуи, – но мои источники окажутся у его наследников. А я их не знаю. Или будут вообще выставлены на биржу. Это плохо.
– Почему? – спросил Мухаммед.
– Достаточно того, что мы так не договаривались. Покажите мне Лазарева, иначе я больше не куплю ни акции.
В этот момент включилась дополнительная камера под водой, и стало видно, что сотни паломников погружаются в глубину Разлома. Это было по-настоящему эпичное зрелище. На паломниках не было ни аквалангов, ни простейших газовых баллонов. И эта картинка теперь транслировалась на весь мир. Я несмело перевел взгляд на котировки. С ценой на Иисуса происходило что-то нехорошее. Единица SC стоила теперь более тысячи долларов. Я посмотрел на акции iStar. Они начали заметно прибавлять и стоили теперь полторы тысячи. Шуи сам их разгонял, совершая покупки, но похоже, что он был уже далеко не один. В игру вступили деривативы, эксперты, рейтинговые агентства. Поэтому Шуи сильно нервничал. При таких объемах покупки любой рост акций теперь, с одной стороны, наращивал его пакет, с другой – делал дальнейшие покупки все более дорогими и невыгодными.
– Еще девять шаров на Мухаммеда, – скомандовал Шуи.
– Вот и все, – сказал Мухаммед. – Я вне игры.
– Ну почему же? – сказал Шуи хитро. – Если теперь акции обвалятся, ты, может быть, захочешь выкупить их обратно.
Мухаммед посмотрел на него странно и не ответил. Тем временем в ВИП-зону вкатили носилки на колесах с Лазаревым, который действительно был без сознания и под капельницей. Аппарат показывал частоту его сердцебиения – сорок ударов в минуту. Рядом с Лазаревым шел врач.
– Проверь его! – скомандовал Шуи своему охраннику.
Тот подошел к Лазареву, проверил пульс на другой руке, посмотрел на зрачки и сказал:
– Это он. Без сознания.
– Хорошо, – сказал Шуи, – тогда четыре шара на Лазарева.
Я повиновался. У миллиардера оставалось теперь тридцать шаров для покупок. Он выкупил всю долю Мухаммеда и начал покупать долю Лазарева. И уже внес четыре миллиарда. Всего-то! Впереди было еще три десятка.
– Господин Шуи, – начал я свой вопрос, одной рукой отпивая виски, а другой перенося еще три миллиарда в корзину Лазарева, – а зачем вам колония на Марсе? Источники воды здесь, на Земле. Это же ресурс. Ресурс! А Марс далеко. Инвестиция, конечно, монументальная, но что вы будете с ней делать? Рискованно. Не рис же там выращивать… – Я помялся и, заметив всеобщее неодобрение, не стал развивать свою мысль.
Надо было видеть, как на мое невинное любопытство отреагировали присутствующие. Мухаммед впервые громко засмеялся и погрозил мне пальцем, мол, шалите, Борис Андреевич. Он, как человек, чьи акции уже были проданы, чувствовал теперь облегчение и мог позволить себе эмоции. Несчастная Армстронг, до сих пор апатично смотрящая вдаль, изобразила всем своим видом великое разочарование и снова отвернулась. В ее глазах проект колонизации Марса был делом всей жизни и не мог рассматриваться в такой приземленной форме. Президент, чьи интересы я понимал еще недостаточно глубоко, подарил мне такой интенсивный взгляд, что я невольно вжал голову в плечи. Пафнутий сделал вид, что не слышал. Даже Елена Романовна не
