— Тыковка, по-хорошему тебя прошу!
— У тебя проблемы со слухом, Бард из Дейла? Тыковки здесь нет, ведь на небе взошло солнце. Я Леголас, принц Эрин Гален. А принцу никто не указ. Принц делает всё, что взбредёт в его белокурую голову. Потому что может, потому что хочет, потому что он в своём праве, — промурлыкал Леголас, дразня кончиком языка каменный подбородок Барда.
— Леголас… — Барду пришлось прикрыть веки, чтобы не видеть эти насмешливые синие глаза, смотревшие на него, гипнотизируя, впитывая каждую эмоцию. — Сними с меня наручники. Немедленно!
— Ах да, наручники, — тонкие пальцы сжали член Барда, предупреждая. Человек громко сглотнул, всё явственнее начиная понимать, кто перед ним. Его сын. Сын Трандуила, который выписывал таинственные руны на его животе, завороженный незнакомым доселе ощущением. — Ты так живо интересовался ими вчера, что я решил продемонстрировать их тебе во всём великолепии. Что скажешь? Тебе нравится быть связанным, Король Дейла? Тебе нравится быть в моей безраздельной власти? Мой праздничный… долгожданный десерт. Я сожру тебя в один присест и даже крошек не оставлю.
Леголас хищно облизнулся, и Барда передёрнуло. Живот предательски скрутило, а дыхание спёрло. Проклятый эльф и не думал развязывать эти проклятые верёвки.
— Развяжи меня, подлый лицемерный ублюдок! — Бард беспомощно трепыхался в путах, пытаясь освободиться. Безрезультатно, конечно. Леголас был хорош в искусстве вязания узлов, ведь он учился у лучших.
Принц медленно покачал головой. Что-то дикое почудилось Барду в омуте синих шальных глаз, что-то древнее и не свойственное прочим эльфам (не тем, кого ему доводилось повстречать на самом жизненном пути, прежде чем кривая судьбы свела его с прекрасным Королём Эльфов), что-то кровожадное, пришедшее из глубин древности и обитавшее во мраке ночи. Что-то, что роднило Леголаса с той прекрасной, величественной, внушавшей ужас огнедышащей тварью, которой он всадил стрелу в сердце.
— Нет.
— Трандуил…
— Трандуила здесь нет! — тонкие пальцы очертили подрагивавший пупок, предательски задрожавший от непрошеной ласки, огладили рёбра, не раз сломанные в бою и забаве, изучили каждый шрам, оставленный недругами.
— Он тебе голову оторвёт, когда вернётся и увидит… — зарычал Бард, но Леголас лишь поднял на него глаза, в которых танцевали смешинки, и склонил голову к плечу, словно диковинную букашку увидал.
— Что? — насмешливо вспорхнула изящная бровь.
— Это!
— А, это. Я всего лишь сервировал блюдо. Меню составлял он. Хочешь узнать, что в нём? — плотоядно облизнулся принц.
Бард обречённо откинулся на подушки и закрыл глаза. Разве влажноокая газель — враг льву? Разве зайцы или косули испытывают враждебность к волку? Добыча, не враги. Враг — это страх. Ослепляющий, безрассудный страх. Страх скрывает истину и искривляет восприятие очевидного. Он же ведёт к иррациональным предположениям и ложным выводам.
— Дай угадаю, не только ночь, которую я буду помнить до конца моих дней, но и день, который я не смогу забыть до последнего вздоха.
— Я многому научился за эти девятьсот пятьдесят лет, Король Дейла. У меня были лучшие учителя.
— Вот в этом я ни капельки не сомневаюсь, — хмыкнул Бард. — Каков отец, таков и сын. Само совершенство.
Губ Леголаса коснулась призрачная улыбка.
— Даже самая драгоценная добыча может оказаться всего лишь приманкой, — неопределённо пожал плечами принц, словно извиняясь за что-то.
— Очередная эльфийская мудрость, непостижимая для смертных? — язвительно хмыкнул Бард.
— Нет. Всего лишь одно из правил танцевального этикета.
— И много этих правил?
— Есть лишь одно правило в танцах на стёклах, — синие глаза вспыхнули огнём, заставляя Барда выгнуться им навстречу. — Либо ты хищник, либо добыча.
====== Глава 23. Мятежный ангел ======
«— И чего ты меня боишься? — посокрушался ангел. — По законам жанра это мне нужно тебя бояться. А то вдруг ненароком обидишь такого нежного и чувствительного меня?..
Демон скептически оглядел мускулистую фигуру, закованную в сверкающие доспехи, два огромных крыла, которые даже в сложенном состоянии тянули метра на три… Оценил бесстыжесть невинных голубых глаз…
И ещё немного отодвинулся».
Уступить нежности. Ктая
— Леголас?
Вопрос остался без ответа, ведь тот, к кому он был обращён, совершенно затерялся в своих мыслях. Леголас уже представлял, как затрахает человека до полусмерти, пока тот не позабудет, как его зовут, пока тот не позабудет имена своих собственных детей. Сначала принц собирался взять его медленно и основательно, заласкать до изнеможения, а потом… Потом убийца дракона познает на своей шкуре ярость молодого дракона! Он устроит Лесному Королю такое шоу, которое тот ещё не скоро позабудет.
— ЛЕГОЛАС?! — рявкнул на загадочно улыбающегося эльфа Бард.
— Чего тебе? — раздражённо проворчал принц, обращая свой взор на смертного.
— Я не лягу под тебя. Ни. За. Что, — нахмурил брови Барда и угрожающе поиграл желваками.
Леголас смерил строптивого человека изучающим взглядом. Всё-таки смертная подстилка его отца оказалась довольно милой. Может, стоило бы проявить к нему милосердие? Хотя бы капельку. Принц негодующе фыркнул, отметая столь некстати проснувшееся сострадание.
— Ты ляжешь, Король Бард. И более того, ты будешь умолять меня, чтобы я трахнул тебя. Ты будешь умолять так же, как умолял он, — выдохнул ему в губы Леголас, тонкие пальцы сомкнулись на его члене, лаская так, как никто и никогда прежде не ласкал.
— Проклятый лесной народец! — прорычал Бард, изгибаясь дугой, подаваясь навстречу этим дивным рукам, не сдерживая рвущие наружу стоны. Он вынужден был признать, — таланты юного принца были многогранны.
— Хороший мальчик, — юноша ласково потрепал стонавшего под ним жеребца, а потом сжал его яйца в каменные тиски и испил болезненный стон до дна. — Я трахну тебя. И знаешь что? Ты ничего не сможешь сделать.
— Ублюдок!
— Признайся, ублюдки — твоя слабость. А иначе, как объяснить то, что ты течёшь, как похотливая сучка, Король Дейла? — шаловливые пальчики огладили головку члена, сочившуюся смазкой, заставляя Барда кусать губы от удовольствия.
Леголас грубо раздвинул ноги упрямца коленом, бескомпромиссно вздёрнул его бёдра вверх, открывая себе доступ к тому, что прозябало в забвении. Привычными уверенными движениями юноша готовил норовистого жеребца к скачке, наблюдая за тем, как тот выгибается навстречу его пальцам, успокаивал, замечая, как болезненно напрягается стальной живот и кривятся искусанные плотно сомкнутые губы. Увы, прошлая ночь не прошла для человека бесследно. Но принц умело обращал боль в удовольствие, играя на Барде, как на арфе, точно зная, какие струны следует затронуть, чтобы получить нужную ему мелодию.
— Пожалуйста, умоляю…
— Скажи это, Король Дейла, — довольно улыбнулся хищник, сжимая член жертвы в когтях.
— Прошу, возьми меня… — еле слышно прошептал Бард, и этого оказалось достаточно, чтобы Леголас вошёл в него целиком одним слитным резким движением, заставляя кричать и извиваться под ним. Принц выпил его боль до дна, жадно, смакуя каждую каплю, поглощая каждый миллиметр распахнутого в немом крике рта, пока Бард не начал
