Гарлата снова погладила Шима по голове.
– По-моему, то же самое можно сказать об этом малыше.
Я ничего не ответил, но подумал, что они не говорили бы с нами так ласково, если бы знали нас лучше. Но все равно, когда я перелезал через полуразрушенную стену, мне захотелось когда-нибудь снова встретить стариков. Обернувшись, я махнул им рукой на прощание. Они помахали мне в ответ и вернулись к своей работе.
Я заметил, что Галатор у меня на груди нагрелся. Заглянув под тунику, я увидел, что камень в центре подвески испускает слабый свет. И понял, что теория Каирпре насчет волшебного камня все-таки верна.
Глава 31
Крик во тьме
Несколько часов мы шагали по направлению к Ущелью, и мой посох ритмично постукивал по сухой земле и мертвой траве. Поток ледяного воздуха с Темных холмов обжигал нам лица нестерпимым холодом. Несмотря на встречный ветер, Шим изо всех сил старался не отставать. Но все равно мне несколько раз пришлось останавливаться, чтобы помочь ему выкарабкаться из колючего кустарника или ямы с отвесными стенками.
Мы шли в гору, и ветер становился все сильнее. Вскоре наступил такой пронизывающий холод, что рука моя, сжимавшая посох, больше не ныла от боли – она онемела и стала нечувствительной к холоду, словно деревяшка. Ветер нес нам навстречу ледяную крошку, и мне пришлось свободной рукой защищать от ее уколов лицо и незрячие глаза.
Ледяная крошка превратилась в иглы, затем в осколки, а потом нам в лицо полетели уже настоящие ледяные кинжалы. Когда на нас обрушился шквал острых сосулек, Шим, молчавший с той минуты, как мы покинули сад, жалобно заскулил. Но я мог слышать его лишь в перерывах между завыванием ветра; начиналась настоящая буря.
Несмотря на то что было достаточно светло, и я мог кое-как видеть местность, мелькавшие в воздухе обломки льда и куски мерзлой земли мешали мне сохранять нужное направление. Внезапно я споткнулся о низкий плоский выход какой-то породы. С воплем я рухнул на землю и выронил посох.
Дрожа от холода, я подполз к камню в надежде укрыться за ним от жестокого ветра. Шим спрятался в складках моей одежды. Мы сидели так, стуча зубами от холода, долгие минуты, больше похожие на недели.
Через какое-то время буря утихла. Еще несколько порывов жестокого ветра обдали нас, затем буран отступил. Хотя теплее не стало, мы постепенно ожили. Я несколько раз сжал и разжал пальцы, отчего мне показалось, будто в них вонзились тысячи игл. Шим боязливо высунул голову из-под моей туники; в волосах его торчали сосульки.
Вдруг я понял, что камень, за которым мы укрывались от ветра – на самом деле вовсе не камень, а огромный пень. Холмы вокруг нас были усеяны тысячами таких пней, разделенных обширной сетью оврагов. Хотя пни покрывала ледяная корка, они не блестели и не искрились. Они торчали над землей, безжизненные, словно могильные холмики.
И тут я догадался, где мы. Это было все, что осталось от бескрайнего леса, о котором рассказывал Тэйлеан. «Армии Стангмара сеют смерть на этой земле». Слова старика плыли, словно призраки, над мерзлыми пнями, кроваво-красной землей, выветренными оврагами.
Мы с Шимом переглянулись и, молча поднявшись, ступили на замерзшую землю. Я подобрал свой посох, сбил с набалдашника кусок льда. Затем поискал «взглядом» ущелье, перешагнул через хрупкую, словно стекло, срубленную ветку и снова пошел вверх по скользкому льду. Шим карабкался следом, бормоча что-то вполголоса.
Тянулись дневные часы, и мы продолжали подниматься в гору по склонам, покрытым, словно шрамами, бесчисленными пнями и руслами пересохших ручьев. А тем временем небо становилось темнее и темнее. Вскоре ущелье, поглощенное сгущавшейся тьмой, скрылось из виду. Мне оставалось лишь полагаться на свою память; я вспоминал последний взгляд на расщелину между двумя острыми скалами, но и это воспоминание тускнело с каждой минутой.
Мы продолжали медленно подниматься. Несмотря на полумрак, я заметил среди пней и куч мертвых веток несколько тоненьких деревьев. Они были согнуты в три погибели, словно люди, корчившиеся от боли. Заметив деревце с корой, похожей на кору бука, я подошел к нему, положил ладонь на ствол и издал шипящий, шелестящий звук, которому научила меня Риа в Лесу Друма.
Дерево ничего не ответило.
Я попробовал снова. На этот раз, обращаясь к дереву, я представил себе живое, дышащее, здоровое растение. Представил мощные корни, проникающие глубоко в землю. Раскидистые ветви, тянущиеся к небу. Гортанную песнь, рождающуюся в стволе, на которую отвечают все листья.
Возможно, это была лишь игра воображения, но мне показалось, что я услышал легчайший трепет в самых верхних ветках. Но если они на самом деле пошевелились, то сразу же замерли.
Я бросил свои попытки заговорить с деревцем и двинулся дальше. Шим пыхтел у меня за спиной. Мы карабкались по крутому склону, покрытому камнями. С каждой минутой темнело. Небо почернело, пни и камни, окружавшие нас, исчезли во мраке.
Несмотря на то, что я уже практически ослеп, я изо всех сил старался разглядеть хоть что-нибудь вокруг себя. Время от времени останавливался, напрягал слух. Я понимал, что любое движение, даже самое легкое, может послужить предупреждением для нас. Я все время боялся споткнуться о камень или наступить на сухую ветку, поэтому двигался все медленнее.
Впереди мелькала едва различимая расщелина между двумя утесами, слегка выделявшимися на фоне черного неба. Может быть, это то самое Ущелье? Я полз вперед, стараясь производить как можно меньше шума.
Внезапно я остановился и, прислушиваясь, замер неподвижно, подобно одному из корявых деревьев.
Шим подполз ко мне.
– Ты слышите что-то?
– Не знаю, – прошептал я. – Мне показалось, что да, шум где-то впереди.
Прошло несколько минут. Я больше ничего не слышал, кроме нашего дыхания и стука собственного сердца.
Наконец, я коснулся руки маленького великана.
– Пошли, – тихо сказал я. – Но старайся не шуметь. Гоблины близко.
– О-о-о, – простонал Шим. – Я боимся. Наверняка, определенно, сове…
– Тихо!
Внезапно впереди, во мраке, раздался хриплый вопль и топот ног. Замелькали факелы, лучи света прорезали тьму.
– Гоблины!
И мы бросились бежать куда-то в сторону по каменистому склону. Под ногами у нас хрустели мертвые ветки, острые колючки впивались нам в щиколотки. Я слышал прямо у себя за спиной дыхание гоблинов, звон их доспехов, потрескивание их факелов.
Мы с Шимом бежали и бежали, стараясь не спотыкаться. Тьма сгущалась. Мы не знали, куда бежим, и нам было все равно. Мы знали лишь одно: гоблины настигают нас.
В отчаянной попытке избавиться от преследователей я резко свернул в сторону. Шим не отставал, и мы перевалили через гребень холма. Перед нами открылся мрачный пейзаж.