Ребенок не может вечно оставаться внутри своей матери. Ее голос эхом отдавался в окружающем их пространстве, пронизывая Уриэля до глубины души. Они никогда не учились сопротивляться искушению, Уриэль. Это всегда было тем, как они учились расти. Созревать. Испытывать все, что может предложить жизнь, чтобы однажды они могли стать такими, как Я.
Жизнь состоит из искушения, продолжала Она с новой мягкостью в голосе. И сопротивлению ему, и уступкам. Жизнь состоит из радости и печали, мира и боли. Тоски, мучения, возбуждения, страха, любви. Жизнь — это все, что есть, и Я хотела, чтобы они познали ее целиком и полностью.
Было что-то, чего он все еще не понимал. Как человечество должно было полностью познать жизнь? У каждого из них была своя жизнь? У каждого из них были разные переживания, которые были сформированы обстоятельствами их рождения. По выбору, который они делали каждый день. Как мог кто-нибудь из них справиться с такой задачей самостоятельно?
Вот тут ты меня неправильно понял, Уриэль, объяснила Всемогущая, чувствуя вопрошающее сердце архангела. Ты продолжаешь думать о человечестве как об отдельном человеке. Как о миллиардах и миллиардах душ, которые пребудут в Рай или Ад на основе той жизни, которую они прожили.
Но это не так.
Хотя легких у него не было, Уриэль все равно задержал дыхание, ожидая, что будет дальше.
Есть только одно.
Пока архангел ждал этого момента, между ними воцарилось молчание. Момента, когда все сольется воедино, когда все обретет смысл. Конечно, Всемогущая собиралась открыть что-то большое, что-то, что свяжет все, что он итак знал, но его Создательница молчала.
Что?
Ответ последовал незамедлительно, как будто Всемогущая ждала, когда Уриэль будет готов задать вопрос, все еще терзавший его сердце.
Человечество едино, объяснила Она, и Уриэль почувствовал, как энергия вокруг него вибрирует от предвкушения. Это было похоже на крошечные ударные волны, парящие вокруг самого ее существования. Смесь леденящего холода и вспышек огромного тепла — все сразу. Ощущения были настолько сильными, что он едва мог их понять. Одна душа. Один ребенок. Одна жизнь, происходящая снова и снова в бесчисленных различных конфигурациях. Чтобы прожить каждый человеческий опыт. Они — одно целое. И как только они проживут все возможные жизни, они будут готовы.
Готовы к чему? Уриэль поймал себя на том, что спрашивает, хотя в данный момент это был самый далекий вопрос из его мыслей. Как такое могло случиться? Все, во что их заставляли верить, было неверно. Что хорошего в Небесах, если есть только одна душа, которая возрождается снова и снова? Что хорошего в Аду? Как все это может быть правдой?
Готовы стать такими, как я. После того, как они проживут все жизни, они больше не будут детьми. Они будут готовы занять свое место рядом со Мной. Будут готовы иметь собственных детей.
В глубине души Уриэль чувствовал, что это правда, и все же он не понимал. Где же его место во всем этом?
А как же Рай? Спросил он, чувствуя, как отчаяние просачивается в его голос. Архангелу казалось, что его мир разваливается на части и что все его существо в данный момент держится на одних нитях. А как же Ад? Для чего они нужны, если не для того, чтобы вместить души человечества?
Мягкая улыбка эхом отозвалась вокруг архангела. Он почувствовал резкий толчок там, где должно было быть его сердце, когда присутствие Всемогущей снова окутало его.
Рай и Ад — это проявления вашего собственного творения, объяснила Она, как будто это была самая очевидная вещь в мире. Когда вы решили сдерживать себя после моего ухода, когда вы не захотели жить среди них, как Я просила, когда вы не любили человечество больше, чем Меня, вы создали для себя место, отдельное от них. И когда вы боролись за то, каким должен быть их мир, когда вы верили, что поступаете неправильно. Когда вы чувствовали, что не принадлежите этому Небу, которое вы создали, некоторые из вас создали другое место, которое можно было назвать домом. Место, где будут процветать худшие части вас. Ваш гнев и ваша ревность. Ваша обида за то, что, по-вашему, Я сделала с вами. Ваше нежелание прощать — прощать Меня, прощать своих братьев и сестер, а главное, ваше нежелание прощать самих себя.
Он вспомнил, как Уриэль вспомнил. Он вспомнил, как раньше Всемогущая ходила среди них. Тогда еще не было Рая. Никаких девственно белых стен. Никакого холодного пустого пространства. Была только Земля, изобилующая жизнью. Моря, небеса и звезды за ними. Каждый раз, когда они смотрели вниз на сине-зеленую планету, это происходило с их места в Небесах. Места, где любовь была в изобилии, а радость ощущалась в мерцании каждой звезды. Небеса были местом чудес, далеким от теневого неба, которое они создали для себя в Ее отсутствие.
Я просила вас любить их, продолжала Она посреди ошеломленного молчания Уриэля, но Я спрашиваю вот о чем: как вы можете по-настоящему любить кого-то, если не стоите рядом с ним? Как вы можете надеяться любить их больше, чем Меня, издалека?
Уриэль чувствовал, как его сердце кричит, и знал, что Всемогущая тоже это чувствует. Он поверил всему, что он слышал. Знал, что Всемогущая ни за что не солгала бы. Но с другой стороны, куда это Ее привело? И ангелы, и демоны пошли против Ее воли. Он упустил самое главное во всем этом. Как? Как это случилось? Как могло случиться, что из двадцати миллионов Ее творений ни одно не оказалось правильным?
Ну, Уриэль сделал паузу, когда на ум пришли два конкретных лица. Возможно, кто-то из них все-таки правильно понял.
Как? Уриэль упал бы на колени, если бы они у него были. Как нам сделать так, чтобы это не повторилось?
Вы должны сделать то, о чем Я просила, приказала Всемогущая, и в этот момент Уриэль понял, что он никогда не сделает ничего другого за всю свою жизнь. Вы должны любить их больше, чем Меня. И вы никогда не должны позволять себе забыть снова. Ты должен помочь другим вспомнить. Веди их, свет мой, туда, где они слепы. Направляй их к тому, что они должны делать.
Да, Уриэль хором отозвался всем своим существом. Да, прошу тебя. Позволь мне.
Что-то шевельнулось в уголке сознания Уриэля, тянуло его, звало по имени. Он неуверенно повернулся к Всевышней.
Ты должен сделать выбор, Уриэль.
Архангел почувствовал, что начинает исчезать. На мгновение он запаниковал, борясь с нитью, которая обвилась вокруг него, увлекая его все
