Пока, внезапно, они не вернулись к началу с этим проклятым свиданием. Пара начала свой вечер с представления «Отверженных» в Вест-Энде. Кроули знал это, потому что следовал за ними. В тот момент, когда Кроули повесил трубку, он каким-то чудом оказался в Сохо, наблюдая прищуренными глазами, как Томас подошел к двери книжного магазина и позвонил в дверь.
Он ждал, совершенно затаив дыхание, когда Азирафаэль открыл дверь, поприветствовал мужчину яркой, теплой улыбкой, которая должна была предназначаться только для глаз Кроули, и взял его под руку, чтобы начать их ночь.
Вечер был хороший, хотя и немного прохладный. Кроули следовал за парой на безопасном расстоянии, его янтарные глаза ни разу не отрывались от затылка Азирафаэля. Он знал, что, будучи человеком, Томас не сможет ощутить его присутствие, а ангел не привык остерегаться какого-либо демонического присутствия. Кроули был в относительной безопасности, но это не мешало ему выпрыгивать из своей кожи каждый раз, когда пара замедляла шаг, чтобы посмотреть на одну из трибун, когда они проходили мимо.
Кроули едва не раскрыл свое прикрытие, когда Томас оттащил Азирафаэля с их пути, чтобы тот остановился у местного цветочного магазина. К счастью, поблизости был газетный киоск, за которым демон быстро спрятался, чтобы его не заметили. Он смотрел сквозь стеллаж с открытками, как симпатичный юноша-человек широко улыбнулся Азирафаэлю, протягивая ему единственную белую бегонию.
Лед пополз по спине демона, пока он смотрел, как человек прикрепляет цветок к переднему карману Азирафаэля. Его глаза расширились за черными тенями, когда Азирафаэль наклонился, чтобы взять руку Томаса, переплетая их пальцы, когда тот заплатил за этот цветок. Почему его ангел делает это? Действительно ли Азирафаэль испытывал чувства к этому человеку? Значит ли это, что он покончил с Кроули? Что ему стало скучно? Что демон был слишком скучен для него?
Он и Азирафаэль никогда не проявляли романтических наклонностей друг к другу, несмотря на то, как сильно демон желал, чтобы это было не так. Ближе всего они подошли к ночи, когда еще не наступил Конец Света. И он, и ангел были измотаны событиями этого дня и сели в автобус, чтобы вернуться в Лондон. Кроули сел первым и сел у окна, чтобы ему было на что опереться головой. Он не остановился, чтобы подумать, где может сидеть ангел.
В тот вечер было много свободных мест. Азирафаэль мог сидеть где угодно. Кроули ожидал этого. Он ожидал, что ангел сядет где угодно, только не рядом с ним. Следующее, что он помнил, был ангел, сидящий рядом с демоном, протягивающий руку, чтобы переплести их пальцы, как будто это была самая естественная вещь в мире.
Кроули никогда не хотел отпускать ее.
Остаток ночи Кроули попеременно то молча кипел от злости, то старался не блевать на чистую сладость происходящего. Они сидели рука об руку на протяжении всего спектакля. Кроули устроился в нескольких рядах позади них, как раз сбоку от одной из колонн. Это было плохое место для просмотра сцены, но отличное, чтобы наблюдать, как большой палец Томаса чертил круги на тыльной стороне ладони Азирафаэля.
Кто-нибудь, спасите его. Кроули собирался убить этого ублюдка, если в ближайшее время все не пойдет наперекосяк.
После шоу Томас пригласил Азирафаэля на ужин в хороший японский ресторан. Демон предположил, что он должен быть благодарен человеку за то, что тот не выбрал Ритц в качестве места их трапезы. Если бы это было так, он, возможно, действительно сошел бы с ума.
Ужин продолжался целых два часа, пока пара не торопилась говорить. Кроули не мог понять, о чем они говорят, но по улыбке на лице Азирафаэля понял, что его ангелу это нравится.
У Кроули упало сердце. Этот день должен был быть его днем — с Азирафаэлем. Именно он должен был пригласить ангела на эту дурацкую пьесу, посидеть с ним за ужином и купить ему цветы. Какой неудачник купит бегонию в знак романтики? И притом одну-единственную? Кроули поступил бы гораздо лучше. Если бы представилась такая возможность, Кроули принес бы Азирафаэлю целый букет цветов и доставил бы их прямо в книжный магазин. Он бы мягко улыбнулся, когда Азирафаэль расхохотался о том, как они великолепны, и немедленно удалился, чтобы найти им подходящую вазу, пока они будут заниматься своим вечером. Он выбрал бы только самые яркие из них. Смесь голубого, пурпурного и белого. Только самые прекрасные цветы для его ангела. Гвоздики, и лилии и, возможно, намек на детское дыхание. Сладко пахнущие и совершенно восхитительные.
И кто же этот мягкий, романтичный человек?
Наконец пара расплатилась за еду и встала. Кроули почувствовал, как его глаза сузились, и, не думая об этом всерьез, он послал все мерзкие мысли и проклятия, которые в данный момент крутились в голове Томаса.
Это было мелочно, и если бы Азирафаэль знал, он, вероятно, отчитал бы его за это, но Кроули ничего не мог с собой поделать. Наверное, это был один из худших дней в его жизни, если не считать того дня, когда он подъехал и увидел, что книжный магазин объят пламенем. Он заслужил чего-то, что заставит его хихикать. Чего-то, что покажет ему, что это не было абсолютно идеальным свиданием для Азирафаэля. Чего-то, что давало Кроули надежду на то, что он не потеряет все, о чем когда-либо заботился.
Ничего не сработало. Кроули не был уверен, был ли он слишком сильно ранен, чтобы правильно произнести проклятие, или близость Томаса к Азирафаэлю защитила его, но они оба вышли из ресторана без единого столкновения с официантами, ушибленным пальцем или заклинившей дверью, ударившей его по лицу. Демон нахмурился, затем допил остатки виски, прежде чем схватить шарф и направиться в ночь.
Они проделали долгий путь до книжного магазина, все время держась за руки. Кроули держался позади, достаточно близко, чтобы держать Азирафаэля в поле зрения, но достаточно далеко, чтобы не слышать их разговора. В этот момент он не столько боялся быть обнаруженным, сколько действительно слышать, о чем говорили человек и ангел.
По его мнению, самым худшим в данный момент было бы услышать мягкий голос ангела, ласково говорящего с кем-то другим. Кроули не знал, сможет ли его хрупкое сердце выдержать — слушать, как Азирафаэль осыпает этого незнакомца любовью, которой он так отчаянно жаждал. Неужели Азирафаэль влюбился в этого человека? А если так, то, учитывая, что он на самом деле не представлял опасности для Азирафаэля, мог ли Кроули отступить и позволить ему это?
Как бы ни было тяжело, но если Азирафаэль хотел этого — если он хотел Томаса, очаровательного, талантливого, добросердечного Томаса, — Кроули знал, что
