Она громко смеется.
— Никаких свиданий ни сегодня. Ни вчера. Ни завтра.
Улыбка зарождается на моих губах, а затем становится шире, когда она добавляет:
— И завтра вечером его тоже не будет.
И это, дамы и господа, новости, заслуживающие внимания. Эбби совершенно свободна, и я вскидываю в воздух воображаемый кулак.
Не то чтобы я собирался позвать ее на свидание. Но, черт возьми, если я не могу ее получить, то она не должна достаться никому. Да, я знаю, это звучит несправедливо и властно. Пусть так. Внутри меня живет пещерный человек. Большую часть времени я могу его скрывать под накрахмаленными рубашками, пока живу в своем логове в Верхнем Ист-Сайде, но он здесь, и я не хочу, чтобы кто-то еще прикасался к его женщине.
— Хорошо, — говорю я прежде, чем могу остановиться.
Следующий час мы проводим на диване, и, в данный момент, моя жизнь прекрасна. Быть рядом с ней подобно глотку эндорфинов. Добавьте к этому то, что она терпеливая, веселая и сосредоточенная все время, пока мы работаем над французским языком, и вы получите меня, довольного жизнью человека. Плюс, я узнал несколько новых фраз, в том числе и то, как правильно произнести вопрос, который я хотел задать Эдуардо: «Может, придумаем новый план завтра?».
— Voulez-vous aménager un nouveau plan demain? — говорю я, и Эбби широко улыбается и хлопает в ладоши.
— Очень хорошо, — отвечает она мне по-французски с улыбкой на губах. — А еще ты можешь использовать слово «разработаем» вместо «придумаем». В целом, это прозвучало намного лучше, чем «voulez-vous nager nu dans l’été» (фр., не хочешь ли ты поплавать голышом этим летом).
Она повторяет мою первоначальную попытку с тем же акцентом, что был у меня, так что теперь мой вопрос превратился в одну большую оплошность.
Я кусаю губы и вытягиваю руки.
— Что посоветуешь?
— Никаких больше приглашений поплавать голышом, — говорит она, указывая на меня пальцем. — Кроме того, купание голышом слишком переоценено.
Мой слух обостряется. Так же, как напрягается другая часть тела, которая приподнимается под влиянием разговора о наготе.
— Почему ты так говоришь?
— Из-за… воды.
Я хмурюсь.
— Тебе не нравится вода?
Она смеется.
— Уверяю тебя, я обожаю воду. Просто я думаю, что это что-то вроде, ну, ты знаешь… — Ее тон внезапно становится застенчивым.
— Прелюдии? — подсказываю я, и я действительно не должен затрагивать это. Но все равно это делаю.
Эбби краснеет.
— Да.
— Так, значит, купание голышом, как прелюдия, слишком переоценена? Почему это? — спрашиваю я, потому что она уже пошла в том направлении, а я просто следую за ней.
Она приподнимает подбородок и говорит без стеснения:
— Потому что вода — не смазка.
Мои брови взлетают до линии роста волос. У нее есть греховная сторона. Святой ад, я так сильно хочу узнать получше эту ее сторону.
— Вероятно, ты права. Но есть и другие способы промокнуть в воде, — говорю я, прежде чем позволяю здравому смыслу взять под контроль свой язык. И мне лучше вернуть контроль, пока я, черт возьми, не дофлиртовался до страны «Пошлых и двусмысленных намеков», потому что не знаю, как вернуться оттуда, и захочу ли вообще возвращаться.
— Я не сомневаюсь, что есть способы получше, — говорит она с озорной улыбкой, и в ее тоне есть что-то дразнящее и соблазнительное. Я начинаю думать о том, что ей тоже нравится это танго. Я хотел бы вернуться во времени на час назад и поблагодарить себя за неправильное использование французского глагола «плавать» во время разговора по телефону.
— Но если купание голышом переоценено, то как насчет душа? — В моем голосе больше хрипотцы, чем прежде. Она должна это услышать. Она должна понимать, что мы играем в опасную игру.
Эбби прикусывает уголок своей нижней губы.
— Я думаю, что душ и некоторые виды деятельности в нем могут получить самый высокий рейтинг, — говорит она, ее глаза сфокусированы на мне. Моя кровь закипает, и я не могу думать ни о чем другом, кроме картинок, мелькающих в моей голове. Она в моем душе, вода стекает по ее обнаженному телу. Я присоединяюсь к ней в заполненной паром кабинке, прижимаю ее руки к стене, хватаю за бедра и делаю с ней все, что хочу.
— Я тоже так думаю, — хриплю я, и несколько слов, которые хочу добавить к своему заявлению, готовы сорваться с кончика моего языка.
С тобой.
Сейчас.
Давай проверим эту теорию.
Я с трудом сглатываю, сгораемый желанием сказать что-то двусмысленное. Каким-то образом я хватаюсь за нить реальности и вытаскиваю себя со скользкого пути.
— И, спасибо. Я благодарен тебе за урок, — говорю я по-французски.
Это срабатывает. Принуждение мозга к переводу слов вернуло меня к реальности.
Она тоже с легкостью возвращается.
— Отлично. Твои навыки французского намного лучше, чем навыки плетения французской косы, — дразнит она, закрывая свой iPad.
Я притворяюсь оскорбленным.
— Неправда. Я могу заплести французскую косу с закрытыми глазами.
Эбби качает головой.
— Почему-то я в этом сомневаюсь.
Каким-то образом я вызвал ее на дуэль, не понимая, что творю. У меня остается единственная возможность в этом случае — идти до конца.
— У тебя есть одна из тех ленточек для волос?
Она медленно кивает.
— Да, но… — Ее голос затихает. Затем она продолжает свою мысль: — Ты действительно научился плести французскую косу?
Я киваю.
— Хейден настаивала, — объясняю я, изучая ее лицо. Ее зрачки расширяются, и она моргает. Ах, черт возьми, своим комментарием я заставил ее насторожиться. — Мне не нужно это доказывать. Я просто пошутил, — говорю я, давая ей возможность выйти из игры. Мягкие и кокетливые комментарии — это одно, а вот руки в волосах — уже совсем другое дело.
Маленькая улыбка появляется на ее лице, когда она запускает руку в свою сумку и достает оттуда черную эластичную ленту для волос.
— Нет, я настаиваю. В прошлый раз ты был ужасен. Возьми это.
Она опускается на пол, пододвигается ближе ко мне и плечом подталкивает мое правое колено.
Ну, привет, скользкая дорожка. Забавно, что мы снова встретились так быстро.
Глава 7
Саймон
Другое ее плечо упирается мне в колени. Тут не о чем больше думать — я широко расставляю ноги и позволяю ей устроиться между ними. Я сижу на диване, Эбби — на полу, и она ждет, когда же я, наконец, прикоснусь к ее волосам.
Пока
