Эбби резко вздыхает, и когда я собираюсь скользнуть чуть дальше своими пальцами, она наклоняется ближе ко мне и шепчет:
— Да, теперь ты знаешь, как заплести волосы в косу.
В моем доме настолько тихо, и клянусь, я могу услышать вибрации между нами, летающие в воздухе, слегка переплетающиеся с возможностью, и это похоже на момент перед бурей, когда вы можете почувствовать, что небеса вот-вот разверзнутся. Я уверен, она тоже это ощущает. Я чувствую это в ее плечах рядом с моими ногами, в ее дыхании, словах.
Я уже на пределе. Напряжение между нами нарастает и скоро лопнет. Быть рядом с ней и не держать ее в своих объятиях — полнейшее безумие. Я хочу спросить ее, о чем она думает, и так ли взаимно это чувство, как я его ощущаю, когда она сидит между моих ног, а я прикасаюсь к ее волосам.
— Эбби, — говорю я, но затем резко обрываю себя.
Раздается звук шагов по паркетному полу.
Я отдергиваю руку, и Эбби в спешке срывается с места. Мое сердце бешено колотится, а кожа покрывается мурашками, когда я откидываюсь назад, на диванные подушки, увеличивая расстояние между нами.
Но Хейден даже не заходит в гостиную. Тихий звук воды говорит мне о том, что она просто встала выпить стакан воды в ванной.
Тем не менее, мой пульс громыхает так, будто мой собственный ребенок поймал меня за воровством.
Я встаю.
— Я лучше пойду и проверю ее. — Иду по коридору, направляясь в комнату маленькой девочки, и заглядываю внутрь. Она залезает под одеяло.
Легкая сонная улыбка появляется на ее лице.
— Спокойной ночи, папочка.
— Спокойной ночи, милая, — говорю я и подтягиваю ее фиолетовое одеяло выше. Она сбросит его посреди ночи. Но я все равно ее укрываю, а затем целую ее в маленькую теплую щечку.
Я отворачиваюсь от ее кровати, провожу рукой по волосам и вздыхаю, позволяя воздуху наполнить мои легкие. Я напоминаю себе, что не сделал ничего плохого. Я не пересек ни одной черты. Но мое сердце неумолимо бьется, и я прижимаю ладонь к дверной раме, позволяя своему пульсу успокоиться.
Тридцать секунд спустя я возвращаюсь в гостиную.
Эбби стоит и вешает сумку себе на плечо, разглаживает свой топ и слишком широко мне улыбается. Момент исчез, и эта превосходная возможность не просто пропала, она стерлась.
Ощущение пустоты укореняется в моей груди, но потом я говорю себе, что это к лучшему. Я не должен был прикасаться к няне своего ребенка. Не должен был флиртовать. Не должен был заплетать ее волосы. Мне слишком сильно нужно, чтобы она была в жизни Хейден. Я не могу рисковать этим просто потому, что чертовски сильно хочу ее.
Все становится действительно неудобно.
— Уже поздно. Мне пора идти, — мягко говорит она, и милая улыбка появляется на ее губах.
Я киваю.
— Но дай мне знать, если захочешь снова поработать над французским, — добавляет она, и это похоже на то, будто она бросает мне веревку.
Я хочу быть хорошим парнем, который не пересекает границы. Я хотел бы быть тем человеком, который может отказаться от ее предложения.
Но мне нужно улучшить свои навыки. Черт, если я не узнаю еще несколько слов, то в следующий раз, когда попытаюсь заговорить по-французски, я спрошу у Габриэля, не хочет ли он сделать колесо в военных ботинках или съесть взбитые сливки со стейка. Одной мысли об этом достаточно, чтобы ухватиться за другой конец веревки. Я киваю в сторону комнаты Хейден.
— В ближайшие несколько дней она будет со своей мамой, — говорю я, хотя Эбби и так об этом знает, так как в это время у нее будут выходные.
Ее тон звучит оптимистично, когда она говорит:
— Давай научим тебя французскому.
Я собираюсь спросить, когда она хочет встретиться в следующий раз, но она меня опережает.
— Может, мы могли бы встретиться в кофейне? Или в библиотеке?
Это такой же хороший ответ, как и любой другой. Он говорит все, что мне нужно знать. Здесь мы не встретимся. Господь знает, что сегодня здесь мы сделали уже достаточно. Это слишком опасно. Это огнеопасная зона, и, если мы встретимся здесь в следующий раз, кто-то из нас сгорит.
Мы будем в безопасности вдали от моего дома.
— Звучит как план. — Затем я усмехаюсь и повторяю эту фразу по-французски.
Она улыбается, ее глаза сияют, когда она говорит:
— Trèsbien (фр., очень хорошо).
Я провожаю ее к двери и держу ее открытой для нее.
— Спокойной ночи, Эбби. — Мой голос тише, чем обычно, но и грубее тоже.
Она смотрит на меня, открывает рот, будто хочет что-то сказать, но затем просто сглатывает и говорит:
— Спокойной ночи, Саймон.
И, черт меня дери, если от этого мягкого сладкого голоса мое желание обладать ею не становится еще сильнее.
Но я отталкиваю его.
Когда она идет по коридору, локоны ее волос рассыпаются по спине. Она распустила косу, и я скучаю по ней больше, чем должен.
Глава 8
Эбби
Этой ночью я принимаю первый холодный душ в моей жизни.
Я дрожу, стоя под водой, и холод проникает в мои кости. Мои зубы стучат, и я умираю от желания включить горячую воду и позволить теплой воде скользить по моему телу.
Но я сопротивляюсь.
Я остаюсь под холодным потоком, решив выиграть этот бой у своей похоти.
Вскоре холод поглощает все раскаленное желание, что было во мне.
Стратегия сработала. Я официально заявляю, что стала, словно эскимо, но достигла своей цели.
Я на сто процентов поборола свою похоть.
Дрожащими руками я выключаю кран, вытираюсь, а затем обматываю вокруг себя пушистое полотенце. После надеваю синюю футболку колледжа, принадлежавшую одному из моих братьев, и беру белое нижнее белье. Не самое красивое и кружевное. А уродливое из хлопка. Для критических дней. Сегодня не «кровавая неделя», но моя секс-миссия потерпела неудачу. Из глубины ящика я достаю старые тренировочные штаны. Боже, эти серые разводы от пота отвратительны. Я даже не знаю, почему до сих пор их не выкинула.
Я туго завязываю шнурок и со злостью смотрю на свои пальцы. Особенно на указательный, этого шаловливого сученыша.
Не надо. Даже не думай опускаться ниже пояса.
Вернувшись в самую маленькую ванную комнату в мире, я открываю шкафчик для лекарств и хватаю тюбик с маской для лица. Размазываю ее по своему лбу, носу и щекам — это все равно, что мазать глазурь на торт анти-похоть. Я вся покрыта светло-голубой слизью, которая слегка пахнет тофу и лимоном. Вполне возможно, я близка к наивысшему уровню отвратительности.
Отлично.
Закрывая тюбик,
