— Я пошел на пробежку. Поспи еще, любовь моя.
— Пробежка, — бормочу я с содроганием. — Я выбираю сон, — и возвращаюсь в мир блаженных сновидений.
Я просыпаюсь одна. Вытягиваю руки над головой, наслаждаясь новым днем и возможностью провести с Саймоном весь день — только мы вдвоем, и уже с качестве пары. Я смотрю на часы. Почти девять. Встаю с кровати и направляюсь в ванную комнату. Тут все белоснежное, но полотенца синие. Стильно и по-мужски одновременно. Душевая кабина огромна, по стандартам Манхэттена. Я включаю воду, позволяю ей нагреться, а затем захожу внутрь. Я использую его мыло и шампунь, пока моюсь, затем выключаю воду и оборачиваюсь пушистым полотенцем, а другим заворачиваю волосы.
На раковине я вижу зубную щетку, с прикрепленной к ней запиской: «Для тебя». Это вызывает огромную улыбку на моем лице, и после того, как чищу зубы и высушиваю волосы полотенцем, которое потом вешаю сушиться, я достаю из сумки ленту для волос. Затем проверяю свой телефон и вижу сообщение от него.
Саймон: Возвращаюсь из парка. Буду через пять минут. У меня хорошие новости!
Я отвечаю и пишу, что не могу дождаться.
Бросаю свой телефон в сумочку, жалея, что не догадалась захватить с собой сменную одежду, но c’estlavie. (фр., такова жизнь). После того, как Саймон вернется, я пойду домой во вчерашнем платье, переоденусь во что-нибудь непринужденное и остаток дня мы проведем вместе.
Или, может быть, я не поеду домой.
Может, мы проведем весь день в постели, голышом.
От этой мысли хищная улыбка появляется на моем лице.
И она становится еще шире, когда раздается стук в дверь. Я направляюсь в гостиную, поправляю на груди полотенце и вижу ключи Саймона на кофейном столике. Должно быть, он оставил их здесь, зная, что я впущу его, когда он вернется с пробежки. Легче бегать без ключей, я думаю.
Я никогда не видела, как он возвращается с утренней пробежки, и образ его горячего и потного от упражнений тела возбуждает меня. Когда подхожу к двери, я решаю дать ему понять, насколько сильно. Сбрасываю полотенце, поворачиваю ручку и открываю дверь.
И мне становится плохо.
Кровь стынет в жилах, когда Мириам надменно выгибает бровь. Я захлопываю дверь, так как смущение наполняет все мое тело.
Я бегу. Буквально бегу в комнату Саймона, открываю шкаф и натягиваю его футболку.
Но это не спасает. Мне нечего надеть под нее. Черт.
Мое сердце бешено стучит о грудную клетку. Проблема не только в Мириам. А в человеке, который с ней. В маленьком человечке. Той, кто имеет значение. Дочери моего любовника.
Я стаскиваю с себя футболку, нахожу на полу свое платье, надеваю его, застегиваю молнию и через минуту возвращаюсь к двери.
Затем делаю глубокий вдох, высоко поднимаю подбородок и снова открываю дверь.
— Эбби! — кричит Хейден, но не бросается в мои объятия, как обычно.
Вместо этого она наклоняет голову в сторону со смущенным взглядом на лице, а затем спрашивает:
— Почему ты здесь в воскресенье утром? И почему ты была голой, когда открыла дверь?
Я краснею, и мое смущение приумножается. Она копает мне могилу.
— Мне нужно было принять душ, — заикаюсь я. По крайней мере, в этом есть доля правды. — Я не ожидала увидеть вас.
Мириам взглядом кидает в меня кинжалы.
— Это очевидно, — говорит она, а затем проходит мимо меня, толкая меня плечом, когда заходит в дом Саймона. — Где Саймон?
— Он вышел на пробежку, — говорю я.
— Я написала ему, что привезу Хейден на день раньше.
Хейден упирает руки в боки.
— Ты часто открываешь дверь голой?
Зажмурившись, я качаю головой.
— Это было ошибкой. Мне очень жаль.
— Это было странно, — говорит Хейден. — Но я все равно рада тебя видеть. И я рада, что теперь на тебе есть одежда.
Мириам проводит рукой по волосам Хейден.
— Не привыкай к ней, дорогая. Гэбби, наверное, не задержится здесь.
— Эбби, вообще-то, — поправляю я.
Мириам усмехается.
— Эбби. Гэбби. Не важно. Я обязательно оповещу всех своих подруг мам, что тебе нельзя доверять общение с отцами. И я не могу представить, что ты задержишься здесь еще хоть на один день.
Смущение превращается во что-то похуже. В то, что на вкус похоже на стыд. Не так я хотела, чтобы Хейден узнала про нас с ее отцом, а вместо этого я голой открыла дверь ей и ее матери.
Через пять секунд раздается еще один стук в дверь, и Хейден радостно бежит ее открывать.
— Я получил сделку! — радостно кричит Саймон в то же время, как маленькая девочка кричит: — Папочка!
Выражение его лица меняется за секунду. Саймон переводит взгляд с дочери на бывшую жену, а затем на меня.
Этот момент. Эта неизвестность. Именно этого я боялась, и это не из-за его бывшей жены. Просто я не хочу быть женщиной, которая спит со своим боссом.
Мириам нарушает неловкое молчание:
— Так-так-так, — говорит она. — Разве это не клише?
Глава 23
Саймон
Я не повышаю голос, хотя и хочу этого. Но крики на Мириам ни к чему не приведут. Даже когда она снова набрасывается на меня после того, как Эбби уходит, а Хейден отправляется в свою комнату, чтобы спокойно поиграть.
Мириам выдвигает металлический стул на кухне, усаживается на него и качает головой так, будто она судья и так сильно разочаровалась во мне.
— Серьезно, Саймон? Трахать няню?
Я сгораю от гнева. Сжимая кулаки, я стараюсь говорить спокойно.
— Кто бы говорил.
Она надменно смеется.
— Я не спала с няней.
— Ты спала с коллегой, — говорю я, а затем, повернувшись, открываю холодильник и достаю бутылку с водой. Я наливаю воду в стакан, напоминая себе не вступать с ней в бой. В войну. Я опустошаю половину стакана, ставлю его на стол и поворачиваюсь к ней снова, спокойнее, чем несколько секунд назад.
— Но это уже в прошлом. И неважно, — спокойно говорю я, потому что не хочу ворошить прошлое и снова обсуждать то, что привело нас к разводу, когда Хейден было два года. Что я действительно хочу знать, так это почему она, черт возьми, пришла на день раньше. — Твой телефон не работает? Почему ты не написала мне, что придешь на день раньше и привезешь с собой Хейден?
— Разве ты не хочешь, чтобы твоя дочь проводила с тобой как можно больше времени? Господь знает, что ты боролся со мной за это при разводе.
Я смеюсь.
— Ты тоже этого хотела. Не притворяйся.
Она фыркает.
—
