✦✦✦
Просыпаться после попойки в дешевом кабаке с жуткой головной болью оказалось намного лучше, чем приходить в себя в какой-то непонятной повозке под цокот копыт и скрип старых досок, сквозь которые пробивались крошечные лучики света. Да, без сомнений, это темная старая повозка, в коих обычно перевозят зверей, а не родные хоромы с лепниной и картинами в позолоченных рамах.
Опешив от ужаса, Лернас попытался вскочить, как только разлепил веки, но цепь, сковывающая его ноги, не дала этого сделать, так что, поматерившись, парень грохнулся обратно в соломку, на которой и лежал.
— Какого?.. — простонал Лер, боязливо осматриваясь. — Верзек, если это ты, то…
— Да, это я, — совершенно спокойно произнес похититель, равнодушно взирающий на наследника благородного рода, отряхивающегося от соломинок. Сам же он сидел напротив, скрестив ноги и сжимая в руке тонкий прут.
— Какого… какого хрена, ты творишь, тупая мразь?! Я единственный наследник Вердш… Агх… — Лернас тараторил со всей накопившейся яростью, невзирая на боль, пульсирующую в голове, пока не завопил от хлесткого удара по плечу, от которого, казалось, искры из глаз посыпались.
— Я обещал за тобой присмотреть, Лернас, и так как я чту память Абрахима и свою клятву, то не буду потакать твоим глупым капризам. Я попробую сделать из тебя человека, — мужчина ответил не торопясь, размеренно и четко, а в конце фразы приподнял свое грозное оружие, отчего скулящий паренек тотчас запнулся и отполз вглубь повозки.
— Псих! Гребаный псих… я… ты… Тебя казнят! Я Вердшейл, а ты…
— Ударю по щиколотке, это намного больнее, — предупредил Верзек, после чего юноша, всхлипнув, затих, продолжая вглядываться в окутанную мраком фигуру. — Мой друг допустил много ошибок в воспитании старшего сына. Теперь я буду их исправлять.
— П-псих… — лепетал Лернас, осознавая наконец весь предстоящий ад. — С-сколько… сколько т-тебе надо д-денег, чтобы т-ты приказал остановить повозку. Т-тебе и т-твоему нап-парнику хватит. У меня же много д-де…
— Нисколько. Я довольствуюсь малым количеством ресурсов, стараясь жить без излишков. Я научу тебя этому, Лернас. Полезное качество.
Последняя фраза окатила несчастного просто необъятной волной безысходности и черного страха, словно ему обещали изнасилование целой ротой солдат. От одной мысли, что придется, как этот тип, носить дешевый сюртук годами, питаться курицей и во всем себя ограничивать, ему стало поистине страшно.
— Считай, что я твой приемный отец, Лернас.
— Псих… Псих! Н-не подходи…
— И не собирался. Тебе нужно время, пока не пройдет шок.
— М-меня будут искать! Найдут, спасут и теб-бя повесят!
— Не найдут, не спасут и не повесят. О месте, в которое мы едем, знают немногие, а в скором времени ты сам напишешь в родовое поместье о долгом путешествии, поиске смысла. Смирись. Чем раньше ты смиришься, тем легче тебе будет вынести свое обучение.
— О боги, ты… ты еще и извращенец! Ну… ну зачем я тебе нужен? Я же урод, если бы не м-мои деньги, то мне бы и не д-давал никто, — младший Вердшейл тараторил, захлебываясь рыданиями, сбиваясь и перескакивая с одной пульсирующей мысли на другую.
— Ты мне неинтересен в качестве постельной игрушки. Я тебя усыновил, если ты помнишь, так что буду учить и воспитывать как сына.
— Ублюдок! Ты своего сына… палкой бить собрался?
— Это розга. В твоем запущенном состоянии нравоучения не подействуют, к сожалению, ведь твоя личность уже сформирована. Поэтому придется прибегнуть к старому и проверенному методу. Методу боли и поощрений.
Лер отказывался верить в происходящее! Совсем недавно он ликовал, обдумывая перепланировку дома и хорошую пирушку, а теперь скулит в соломе, вжимаясь в старые доски и жмурясь от всполохов боли. Неужели такое вообще возможно? Даже дурной сон не может оказаться столь извращенным и ненормальным, как то, что происходило сейчас.
— В-верзек… я все понял. Я… мерзавец, подлец, избалованный сукин сын. Давай ты прикажешь повернуть повозку? — облизывая пересохшие губы, начал юноша, стараясь говорить поспокойнее и не срываться на жалкие мольбы.
— Нет, — сухо ответил мужчина, не взирая на нотки отчаяния, звеневшие в голосе своего пленника.
— Л-ладно, хорошо… И что ты собираешься со м-мной делать?..
— Учить. Я понимаю, что из тебя при всем желании не сделать хорошего бойца, но я попробую из мерзкой трусливой глупой массы, которой ты являешься, слепить человека, которым бы Абрахим хоть немного бы, но гордился. Будь он жив.
— Понятно, — тускло процедил Лернас, облокотившись спиной о старые доски и запрокидывая голову.
На пару минут в повозке воцарилась гнетущая тишина, если не считать скрипов, цокота копыт и лязга колес о сельскую неровную дорожку.
— Я же сбегу. Вот из принципа сбегу… — мрачно пообещал юноша, понимая, что это ложная надежда, когда ты скован, а напротив сидит вояка с очень непростым прошлым.
На самом деле о Верзеке мало что известно: о себе он рассказывал довольно скупо. Но серьезные проблемы Абрахима всегда решались, как только за них брался его неприметный личный помощник с военной выправкой и в неприлично дешевом сюртуке. Они решались тихо и будто сами собой…
— Я правда обрадуюсь, Лернас, если ты сможешь это сделать. Опыт подсказывает мне, что избалованные сыночки в лесах долго не живут без лакеев. Чтобы сбежать, тебе придется многому научиться за несколько лет. Научиться у меня, — бесцветно сообщил Верзек, отобрав у перепуганного пленника даже крупицу ложной надежды, за которую он продолжал цепляться.
Последняя искорка, бившаяся где-то глубоко внутри Лера, потухла, оставив его в полнейшем беспросветном отчаянии. Осознав, что впереди его ждут целые годы, лишенные даже крохотного намека на привычный комфорт, унижения, наказания и этот холодный равнодушный взгляд, пронзавший до костей, парень разрыдался, размазывая по щекам слезы. Он еще пытался умолить похитителя, достучаться до него, захлебываясь собственным отчаянием и ужасом, который до настоящего мгновения никогда раньше не испытывал.
— Пожалуйста! П-пожалуйста, я все, что хочешь, для… для тебя сделаю, я… хочешь, я…
Юноша подполз торопливо, лязгая цепью, к мужчине и дрожащими ладонями потянулся к его ремню, но, естественно, жалкий порыв ублажить орально был прерван жесткими пальцами, вцепившимися в его запястье. Уже почти не соображая, Лер предпринял отчаянную попытку атаковать, но лишь получил несколько болезненных ударов в корпус, сломивших его пыл окончательно.
— Лернас, мне не нужен ни сексуальный раб, ни зверек. Я говорил об этом, — подвел итог мужчина, равнодушно наблюдая, как побитый юноша скулил прямо на соломе. — Я собираюсь сделать тебя лучше. А животным ты и так стал. По собственной инициативе.
— Ненавижу… ненавижу… — раздавалось в ответ, вперемешку с шипением и тихими проклятиями.
— Знакомство с твоим отцом началось у нас именно с этих слов и с такой же интонации. — На лице Верзека возникла леденяще спокойная улыбка, пробравшая будущего ученика до мурашек по коже. Еще бы, он же впервые увидел эту самую улыбку на каменном лице таинственного помощника своего отца.
