Она исходила от Кристофера.
Всего час назад шериф лежал на больничной койке со стреляной раной в груди. А Эмброуз, искалеченный и слепой, лежал на столе в морге. Теперь Эмброуз будто бы сбросил половину своих лет, а шериф несся вперед, как молодой здоровяк. А всего-то и потребовалось для этого – коснуться руки Кристофера. Одно касание – и им впору было принимать на себя командование армией.
Но Кристофер висел на волосок от смерти.
– Машина нужна! Давай за мной! – выкрикнул Эмброуз.
И рванул вперед, чтобы придержать дверь для шерифа и Кристофера. Он до сих пор не мог поверить в происходящее. Последнее, что ему запомнилось – это накрывшая рот пластиковая маска. А потом на его руку легла детская ручонка и зарядила его жаром, который потек по предплечью к шее и в конце концов остановился…
У него в глазах.
Операции не потребовалось. Но он до сих пор видел вокруг ламп круги, яркие, как в минуты солнечного затмения. Он вновь ощущал себя воином и ориентировался в этой больничке, как на поле боя. Мог ли он подумать, что будет с благодарностью вспоминать свои визиты к хирургу-офтальмологу, но благодаря этим посещениям он, как опытный разведчик, запомнил тут все ходы и выходы. Двери черного хода. Самые короткие пути. Коридоры цокольного этажа, ведущие в прачечную. Его отряд, при всей своей малочисленности, мог загнать неприятеля в бутылочное горлышко.
Ему уже доводилось выполнять такие маневры.
Эмброуз направил своих к задней лестнице. Она вела к больничному гаражу.
Щелчок – и отползла дверь вверху лестничного марша.
За ней, вооружившись гвоздепистолетом со своей стройки, поджидал мистер Коллинз. У него за спиной толпилось десятка два людишек.
Щелк – это сработала дверь внизу.
Людишки из морга пытались разглядеть, что происходит на ступенях выше. Руки их были искромсаны осколками.
Эмброуз повел шерифа вверх по лестнице. Им непременно нужно было добраться до гаража первыми. Лестничный пролет огласили жуткие крики: мистер Коллинз с приспешниками во весь опор несся вниз, а людишки из морга – наверх.
Достигнув гаражного этажа, Эмброуз рванул на себя дверь аварийного выхода. На всю больницу завыла сирена. Они бежали по пустому коридору, а сзади столкнулись две шайки. Было два фронта – остался один. Эффект бутылочного горлышка сработал. Коридор впереди раздваивался. Эмброуз указал вправо, но Кристофер вдруг шепнул:
– Налево.
Шериф резко свернул налево; Эмброуз поспешил следом. Напоследок оглянувшись, он увидел, как преследователи ринулись в другой отсек. Стало быть, мальчик знал наперед. Эмброуз посмотрел на Кристофера. У того кровь капала из носа и – как слезы – из глаз. Впереди возникла еще одна развилка.
– Направо, – еле слышно выговорил мальчик.
Эмброуз свернул направо. Кристофер вел их по лабиринтам задних коридоров и боковых дверей. Держа преследователей на определенном расстоянии. В конце концов перед ними возник черный ход в больничный гараж. Они захлопнули за собой дверь.
В гараже не оказалось ни одного водителя.
Повисло зловещее молчание. Неприятельские шаги эхом отдавались от бетонных стен. Шериф инстинктивно побежал вниз по пандусу – на выход.
– Внизу засада, – слабо пролепетал Кристофер.
– Тогда на крышу, – предложил Эмброуз.
– Там тоже, – шепнул Кристофер.
– Надо их отвлечь, – сказал Эмброуз. – За мной.
И припустил вперед. До предела напрягая мышцы и легкие. На бегу он пинал автомобили, чтобы сработала сигнализация. Сколько раз ему доводилось взрывать боеприпасы, чтобы направить противника по ложному следу? Кто бы мог подумать, что подобный навык еще пригодится? Особенно в отношении «Форда». Под вой сирен Эмброуз привел их ко входу в родильное отделение. Их троица помчалась по коридору. Мимо палаты новорожденных. Все младенцы плакали. А вот и первая развилка.
– Куда теперь, Кристофер? Налево? Направо?
* * *Кристофер закрыл глаза. Они ему больше не требовались. Он кожей чувствовал раскаленную добела ярость людишек. Его мозг пронзили вопли: это преследователи громили каждый автомобиль с работающей сигнализацией в поисках беглецов. Головная боль стучала, как кровь, что разрывает вены. Воображаемый мир слился для него с реальным. Он уже не понимал, где находится.
– В какую сторону, Кристофер? – закричал шериф.
Открыв глаза, Кристофер не увидел ничего, кроме злой, черной пустоты. Слишком много голосов обрушилось на него. Мертвые тела бежали через стоянку. Другие такие же рассыпались по всей больнице. В коридорах, как опухоли, росли толпы. Здесь было столько тьмы, что он уже не понимал, в какую сторону надо бежать.
– Мы его теряем, – услышал Кристофер голос Эмброуза.
– Кристофер, ты нас слышишь? – спросил шериф.
Ответить Кристофер не смог. Злоба стояла вокруг сплошной стеной. Их обволакивала тьма. Во всем мире не осталось ни огонька.
Кроме одного.
Посреди всей этой ненависти он почувствовал свет. Теплый и добрый. Он метался по больнице.
А исходил от его матери.
Кристофер мог следовать за ее светом.
– К нам на помощь идет моя мама. Бегите в реанимацию, – прошептал Кристофер.
– Но… – усомнился Эмброуз.
– Доверьтесь мне, – сказал Кристофер.
Они послушались. Хотя и непросто было вернуться в чрево зверя. Кристофер чувствовал приближение света. Это шла к ним его мать. А позади, как подсказывало чутье Кристофера, мистер Коллинз вломился в родильное отделение. Свернув за угол, они оказались в отделении скорой помощи и реанимации. Оно было запружено разгневанной очередью: больные и раненые неделю ожидали койки, которая не обещала освободиться. Торговые автоматы обломками громоздились на полу. Между этими кучами мусора блуждали люди. В поисках съестного. В поисках воды. В поисках того, на ком сорвать злобу. При виде Кристофера все отделение слилось в едином крике и в единой погоне.
Трое беглецов выскочили на промерзшую парковку. Там кружила метель. Необъятное злое небо затягивали облака. Гигантские стонущие лица.
– Мистер Олсон! Берегитесь! – вскричал Кристофер, завидев бегущую к ним миссис Кайзер.
– Помоги моей дочери забыть свое имя! – визжала она.
Старуха замахнулась скальпелем. Эмброуз в броске перехватил ее руку, не дав ей вонзить лезвие в Кристофера. Миссис Кайзер поскользнулась на черной наледи и упала на бедро, которое хрустнуло, как вилочковая косточка. С противоположной стороны донесся другой вопль. Вырвавшийся из залитых краской легких миссис Коллинз.
– Полюбуйтесь, что вы сделали с моей матерью! Верните моей матери ее имя!
Шериф обернулся и увидел, как прямо на них несется миссис Коллинз в кресле-каталке. Она бойко крутила руками колеса, а потом вскочила с кресла и пулей бросилась на них. В руке у нее был скальпель. Шериф содрогнулся: лезвие пропороло ему бок. Выронив Кристофера, он рухнул на колени. Истекая кровью. Миссис Коллинз нацелилась на Кристофера. Она кашляла
