– Миссис Коллинз, я понимаю, как вы расстроены, – начал директор Смолл.
– Да что вы можете понимать? – перебила его миссис Коллинз. – Вот когда с вашей школой разберутся адвокаты моего мужа, тогда вы действительно поймете, насколько я расстроена.
– То есть вы собираетесь засудить школу из-за того, что ваш сын начал драку? – ахнула Бетти.
– Мой сын ничего не начинал. Во всем виноват ее сын, – взвилась миссис Коллинз, тыча пальцем в сторону матери Кристофера.
– Миссис Коллинз… – твердо проговорил директор. – Я ведь уже объяснил. Кристофер намочил штаны, а Брэйди их у него отнял и затеял нелепую игру в собачку.
– И это дает право ее ребенку наносить ожоги моему сыну? – прошипела миссис Коллинз.
– Я видела, как все случилось, миссис Коллинз, – осторожно вмешалась миссис Хендерсон. – Удерживая ребят за руки, Кристофер пытался их разнять.
– Мой сын не умеет драться, миссис Коллинз, – наконец произнесла мать Кристофера.
В директорском кабинете воцарилась напряженная тишина. Миссис Коллинз явно прокручивала в голове варианты развития событий. В конце концов пелену молчания прорезал чей-то голос.
– Давайте я вам переведу, миссис Коллинз, – вызвалась Бетти. – Сынок ваш – клинический социопат, он затеял драку и сорвал мне сеанс глубокого внутримышечного массажа.
К счастью, мать Кристофера сумела подавить смешок, иначе она тут же осталась бы без работы. Но у матерей Эм-энд-Эмсов таких ограничений не было. Обе так заразительно хохотали, что к ним присоединилась и мать Тормоза Эда. Миссис Коллинз вспыхнула, но глаза ее выдавали правду. Члены семейства Коллинз не привыкли, чтобы им перечили. С помощью денег и связей они решали любые проблемы. Но «трудный ребенок» – совсем другое дело. Смех прекратился, и наступила оглушительная тишина.
– В таком случае приношу миссис Риз свои извинения, – выговорила миссис Коллинз. – Мы продолжим разговор сегодня вечером, на работе.
– Это очень любезно с вашей стороны, миссис Коллинз, но, право, не стоит.
– Ну почему же. Продолжим этот разговор после вашей смены, – светским тоном повторила миссис Коллинз.
– Я договорюсь, чтобы сегодня меня заменили. Хочу побыть дома с сыном.
– К сожалению, у моей матери сейчас не лучший период. На ее этаже сегодня должна дежурить лучшая сиделка. И это вы.
– Но у моего сына жар!
– А у моей матери – болезнь Альцгеймера.
Кабинет снова погрузился в молчание: до смешливых женщин постепенно доходило, что они сейчас всерьез испортили жизнь матери Кристофера.
– Да ладно вам, Кэтлин. Не надо придираться. Это же я пошутила. Меня и наказывайте, – сказала Бетти.
– О наказании речь не идет. Просто мы не можем, чуть только ребенок зашмыгал носом, сразу перекладывать свои обязанности на других и отсиживаться дома, – ответила та.
Миссис Коллинз подождала, не решит ли Кейт Риз заспорить и тем самым дать повод для собственного увольнения. Но мать Кристофера молчала. Потому что лотерейный выигрыш покрыл только прошлое, но никак не будущее. Ей нужно выплачивать ипотеку. Ей нужно поднимать сына. Ей по-прежнему нужна работа.
– Кэтлин, – сказала Бетти, – вы же в церкви сидите в первом ряду. Как получается, что вы ни фига не слышите?
– Я слышу больше, чем вы думаете, – отозвалась миссис Коллинз.
После напряженной минуты обмена репликами матери двинулись в медпункт за своими отпрысками. Видя, как миссис Коллинз тащит своего Брэйди к парковке, Кейт похолодела. Она привыкла ненавидеть мелкое хулиганье, задиравшее Кристофера, но в этот раз на нее нахлынуло совсем другое чувство. Перед ней был неуправляемый, озлобленный ребенок, которого тащила в свой «Мерседес» раздосадованная, озлобленная женщина.
– Быстро в машину! – рявкнула миссис Коллинз.
– Мам… они первые начали! Честное слово! – канючил Брэйди.
Не будь Кейт в курсе всей ситуации, она могла бы запросто ему поверить. Конечно, ей было известно, что Брэйди еще слишком юн и обходителен (сказывалось посещение воскресной школы), чтобы причинить кому-нибудь серьезные неприятности. Но когда он будет старшеклассником, Господи, помоги всем хорошеньким девушкам, которые выстроятся в очередь за шансом побывать на заднем сиденье его машины. Девушкам вроде Дженни Херцог, которые окажутся в салоне пикапа своего сводного братца. Девушкам, которым есть что хранить, но не дано понять, кто из парней хранить себя не желает. Девушкам, которые никогда не признают, что парни только рады втоптать в грязь ту, которая сама только рада такому обращению. Однажды она увидела фото Джерри в детстве. Милый мальчик с невинными глазами. Этот милый мальчик вырос и пристрастился избивать всех, кто меньше него. Кейт Риз вздрогнула, когда к ней пришло простое осознание: в детстве даже чудовища прелестны.
Кейт повернулась к Кристоферу, укрывшему свои вельветовые штаны ее курткой, а забинтованную шею – воротником свитера, совсем как еще дошколенком, когда боялся вампиров. Ей сообщили, что он заснул после контрольной и увидел страшный сон, из-за которого обмочился и ногтями разодрал себе шею.
Прямо как после смерти отца.
Но тогда дело этим не ограничилось. Была гематома на руке. Было хождение во сне, в результате которого он расшибся о стену и угодил в реанимацию. Кейт сумела наскрести денег, чтобы показать его нескольким психологам. У каждого была своя методика, но все они сошлись в одном: чтобы Кристофер мог справиться с травмой, вызванной смертью отца, должно пройти время.
Тем более что это он обнаружил тело.
Времени действительно потребовалось немало, но кошмарные сны все же прекратились. А вместе с ними – и нанесение себе увечий. Она не могла взять в толк, почему сейчас все возвращается. И почему каждая попытка его разговорить наталкивается на односложный ответ. Изредка ответ получался трехсложным: «Не знаю».
У Кейт Риз накопился миллион вопросов, но ее работа не оставляла для них времени. Да и вряд ли ее сын выдержал бы сейчас допрос с пристрастием. Поэтому она приняла стратегическое решение: оставить его сейчас в покое и задать только один вопрос, на который он наверняка захочет ответить сам.
– Слушай… мне сейчас надо возвращаться на работу… хочешь, купим мороженого?
От его улыбки у нее защемило сердце.
Кристоферу это было невдомек, но его мать уже давно изо всех сил пыталась разобраться, что же с ним происходит. В частности, сделала то, от чего прежде зарекалась. Она перерыла вещи сына, чтобы найти хоть какую-нибудь подсказку. Рисунок. Письмо. Дневник. Что угодно. Но нашла только фотографию его отца на книжном шкафу, оклеенном утиными обоями, и зачитанные книги.
Не обнаружив ничего подозрительного у сына в комнате, Кейт Риз накинула куртку и вышла на улицу. Пройдя через задний двор, она остановилась у Леса Миссии. Задержала взгляд на деревьях. Понаблюдала, как ветер целует ветви.
Кейт Риз зашла в лес. Решительным шагом. Точно зная, куда направляется. Она не могла с уверенностью сказать, почему решилась на эту вылазку только сейчас. Возможно, ей мешал страх. Возможно, не хватало собранности. Как бы то ни было, шериф ее заверил, что в лесу безопасно. И добавил: конечно, случай с братом
