Задонский, слегка поддерживая Лизу под локоть, внимательно наблюдал за Савицким. Судя по количеству рукопожатий, тот был знаком с большинством гостей и использовал вечер в своих интересах. Живо беседовал, хлопал кого-то по плечу, одобряюще кивал головой. Вот уж кому не приходилось скучать!
За внешностью следит. Интересно, сам или жена? Занимается спортом. Скорее всего, бегает по утрам. Подтянутый, стройный, но без тех мышечных контуров, которые появляются от занятий в спортзале. Готов жить лет до ста. Все это Антон отметил машинально. Ему даже захотелось провести рукой по своей выбритой голове, так аккуратно были уложены волосы у Ивана Андреевича. Если бы не профессорская бородка, Савицкий выглядел бы моложе, но этот факт, видать, нисколько не волновал последнего.
А женщины… Вот кто поистине радовал глаз! Разнообразие нарядов и украшений. Все, как одна, не работающие, накопив сил и бриллиантов, приехали на торжество только с одной целью — продемонстрировать свои наряды «от кутюр», а заодно и количество денег, истраченных на модных стилистов, массажистов и косметологов.
Людмила на юбилее откровенно скучала. Такого количества знакомых в отличие от мужа у той явно не было. Она несколько минут разговаривала с подошедшими к ней женщинами и, когда те двинулись дальше, сразу начала глазами искать мужа. И так обрадовалась, когда увидела Лизу Караваеву. Он подошел к Людмиле вместе с Лизой и стоял посреди зала, ловя на себе любопытные взгляды. «Лучше и не придумаешь, — отметил про себя Задонский. — При случае можно напомнить, мол, встречались на юбилее».
Савицкий, завидев Людмилу в компании молодых людей, обрадовался, что жена на этот раз не скучает, а значит, не в претензии, что он оставил ее без внимания, обговаривая свои дела.
— Ты о чем задумался?
— Просто вспомнил, как мы познакомились, — улыбнулся Задонский и еще раз сжал руку Людмилы.
— Если бы ты только знал, как я тогда не хотела ехать с Иваном. Настроения совсем не было. Знаешь, что я подумала, когда увидела тебя?
— Что?
— Я подумала, что с тобой бы я переспала.
— Мне кажется, что сейчас мы тоже теряем время.
Тихим местом, куда Савицкий привез Сашу на ужин, оказался ресторан «Феллини». Находясь под одной крышей с одноименным кинотеатром, внутри он и сам был похож на кинотеатр. И цены были фантастические, как в кино. Вначале она пыталась перевести гривны в рубли, потом в доллары, но, как ни крути, получалось заоблачно дорого. Пара таких обедов — и вся ее месячная зарплата осталась бы в этом заведении. Из этого можно сделать только один вывод — Иван Андреевич далеко не бедный человек.
Они просидели в ресторане от силы час, говоря обо всем и ни о чем. Иван Андреевич и сам понимал, что пустые разговоры начинают тяготить никоим образом независимую от него дочь. Он даже подумал, что, если не скажет сейчас что-то важное, Саша поднимется и уйдет. Но важные слова никак не приходили ему на ум. И встреча все больше начинала походить на деловой ужин с партнером, когда сам собеседник не интересует, а все твои мысли заняты только одним вопросом — удастся ли заключить контракт, а если удастся, то на каких условиях.
— Мне бы на поезд не опоздать, — в короткой фразе звучал итог встречи.
Возложенную на себя миссию она, Саша Андреева, выполнила и могла спокойно возвращаться домой. Отец жив и в ее помощи нисколько не нуждается.
— Нет, нет, на поезд ты не опоздаешь. Мы съездим в одно место, и после я тебя провожу.
Иван Андреевич обвел взглядом зал. Вышколенный официант мгновенно появился возле столика, театрально положив перед ним бордовую коробочку. Савицкий привычным жестом открыл бархатное чудо и, отсчитав несколько купюр, включая щедрые чаевые, рассчитался за ужин.
Саша вышла на улицу первой и сразу же заметила подъезжающую машину. Вышколенный водитель хорошо знал свои обязанности.
— Как мать? Давно видела?
На этот раз Савицкий опередил водителя и сам галантно открыл дверцу машины. Вопрос повис в воздухе. Говорить в присутствии постороннего человека Саше не хотелось. Да, собственно, говорить было не о чем. Ее жизнь Ивана Андреевича, скорее всего, не волновала вовсе. И о матери он спросил буднично и безразлично.
Любила ли мать Савицкого? О нем, сколько Саша помнит, она никогда не вспоминала, словно Савицкого в ее жизни и не было, и Саша появилась на свет сама по себе. А может, просто не хотела ворошить прошлое? Да и что ворошить? Столько лет прошло. У матери давно другая жизнь и она в той, другой, жизни вполне счастлива. У матери могли даже дети быть в новом браке, а у нее — братья и сестры.
Представить мать с детьми Саше никогда не удавалось, как она ни старалась. Институт, лабораторные мыши, чьи крохотные жизни приносились каждый день на алтарь науки, — это легко. Есть ли у отца дети? Скорее всего, есть, и уже взрослые. Значит, у нее могут быть братья и сестры.
Мужчина может не хотеть детей, независимо от количества браков. Женщина наоборот. Ей без разницы, сколько было детей у ее избранника. Женщина хочет иметь своего собственного ребенка. Непобедимый закон природы.
— Мать давно видела? Как она?
Савицкий задал тот же вопрос и в той же последовательности.
— Давно. Защитила докторскую. Работает. Читает периодически лекции за рубежом. Приезжает только летом и то — ненадолго. Иногда бывает проездом.
— В этом она вся. Представляешь, она своих мышей домой приносила. Беспрерывность эксперимента или что-то в этом роде.
Белые мыши с длинными облезлыми хвостами действительно какое-то время жили на балконе. Стеклянная емкость, похожая на маленький аквариум, в целях конспирации пряталась в самодельный шкаф и накрывалась старой кофтой. И болели они какой-то загадочной хантавирусной болезнью.
От мимолетного воспоминания у Савицкого вдруг засаднило в горле. Говорить дальше о мышах было неуместно. Иван Андреевич замолчал.
О том, какой разразился скандал из-за тех мышей, Савицкий тоже не стал говорить дочери. Маргарита Акимовна грозилась выбросить мышиное прибежище с балкона. И выбросила бы, если бы не подоспела Светлана…
Машина, влившись в общий поток, неслась в неизвестном направлении. Города Саша не знала и даже не пыталась догадаться, куда они едут. Первое, о чем подумала, — это магазины. За
