– А у меня?
– Серовато-белый.
Почему-то это огорчило. Вспомнился Гендальф Серый, позже ставший Белым, но золотистое знамение круче, конечно.
– И по этому зареву вы поняли, что грядет Третий Падший? – спросил я, заметно выпятив грудь.
– Честно говоря, нет, – отозвался Рахли. – Сначала думали, что шрубаглакл перднул. У него залп так же выглядит. Но Кинсли решил проверить.
Дождался. Лучше б не спрашивал.
– Спасибо Кинсли, – вздохнул я. – Иначе бы мне точно конец.
– Ну-у, братец, – прогудел Рахли, – я бы так не сказал. Вы, Падшие, удивительно живучие. Так что… – Он помотал головой.
«Ну и ладно, – решил я. – Пусть являюсь, как серобелый выперд шрубаглакла, все равно я – последняя надежда на спасение Утронии. Так что…»
Следующие несколько дней прошли в магических упражнениях. Что-то у меня получалось легко и даже не хуже, чем у Рахли, в чем-то откровенно буксовал. Так, например, становиться невидимым я так и не научился. Как это – представить и поверить, что ты прозрачный? С чего бы? Как могу вспомнить себя в этом состоянии, если я в нем не бывал? Только не надо мне говорить про бесплотные души и прочую эзотерику – душу невидимую вполне могу представить, а вот то, что я в нее превратился и все мои шестьдесят пять кило мяса и костей стали ничем, – не могу!
«Хорошо бы найти дверь и потом, как Артур, шастать туда-сюда, когда вздумается, – мечтал я. – Ведь место-то классное. Захотел от инъекций и бытовщины отдохнуть, с красавицами пообщаться, чудовищ поубивать, магией побаловаться – велком ин ту зе Утрония. На пару денечков. А потом назад – к диабету и учебникам.
Но сейчас главное – просто вернуться, а то, наверное, из института отчислили, родители в панике…»
Про родителей и сестру я и думать боялся. Хорошо еще, нет сейчас постоянной девушки. С Танькой, с которой года два встречались, расстались недавно, а новую любовь пока не обрел.
Месяц моего послушания в хижине дяди Рахли подходил к концу. Кое-чем, как уже говорилось, я овладел вполне пристойно, в чем-то откровенно тупил. Однажды, кстати, пытался в рой пчел превратиться – Литтию удивить хотел. Удивил себя и рассмешил Рахли. Пиком моих магических усилий стала вылезшая из моего правого уха по-осеннему сонная пчела…
Глава 14
План войны
Нас разбудила Литтия. На лице у нее были ссадины, одежда изрядно потрепана, будто ведьма только что побывала в серьезной переделке.
– Хербен мертв, – стало первым, что она сказала. – Клайда ранена, не знаю, выживет ли.
– Что?! – Выбежавший из хижины Рахли споткнулся и врезался коленом во влажную от росы землю. – Как? Херби? Не может быть! – надтреснутым голосом воскликнул маг.
– Ты знаешь как. Падший.
– Не может бы-ыть!.. – взвыл Рахли. – Херби, доро-го-ой друг! Как же так? Я сейчас…
– Ничего ты не сделаешь, – сказала Литтия. – Тем более один. Ты пробовал.
– Ничего? Я… – Рахли то взмахивал руками, то сжимал кулаки. Он снова походил на малоодаренного актера, исполняющего роль Отелло или короля Лира. Но я знал, что чувства Рахли искренни.
– Сядь, Ра, – тоном старшей сестры велела Литтия. Это при том, что выглядели они как дед и внучка. – Надо все обдумать. Мы больше не должны ошибиться.
«Ра? – мысленно удивился я. – Вряд ли они имеют в виду египетского бога. Просто тезки. Как и готы…»
Настоящий совет состоялся только вечером. Шесть магов, включая Рахли и Литтию, Кине ли, который явился еще с двумя гортванцами, и я. Мы расселись вокруг костра, а Литтия взяла слово.
– Все знают, что происходит, – с традиционной хрипотцой сказала Пчелиная ведьма. – Немо необходимо остановить.
Кинсли поддакнул, Рахли глубоко вздохнул.
– Но теперь я уверена, что мы справимся. – Она сделала паузу и выразительно посмотрела на меня. – Пророчество Артура сбылось. Пришел Третий Падший. И он на нашей стороне. Да, Волька? – Она очень серьезно посмотрела на меня. – Ты одолеешь врага Утронии?
Моя реакция была занимательной. Я зачем-то пожал плечами, вытаращил глаза и сказал:
– А то как жешь… Всенепременно… Куда деваться-то?
В общем, «вселил надежду».
– Что именно думаешь делать? – спросил маг в темно-синем облачении, похожем на костюм фокусника. Только банта огромного не хватало. Судя по голосу, это был тот ветер, которого я прозвал историком.
Я опять пожал плечами и уставился преданно, выражая готовность. Как собака на выставке. Спасла Литтия.
– Это еще не обсуждалось, – сказала она. – Для этого мы и собрались.
И что-то я разозлился на себя. Что я, слово вымолвить не способен? Последняя надежда на спасение Утронии, а веду себя как мямля. Представляю, если бы Ленин взобрался на броневик, а потом только плечами жал да глаза таращил. На том революция и закончилась бы.
– Перво-наперво, – сказал я неожиданно наметившимся басом, – надо понять, как его вообще одолеть можно. И можно ли.
Отвечать стали сразу несколько, но Рахли гундосым тембром перекрыл остальных:
– В этом-то и главный вопрос, братец! Главный вопрос.
– Рахли, – сказала Литтия, – единственный, кто смог навредить Немо. Но вряд ли тот подпустит его к себе еще раз.
– С помощью магии в замок не перенестись, – сказал «историк». – Стены с тех пор, как Рахли туда проник невидимкой, непроницаемы для колдовства.
– А если пешком пойдем, то упремся в замковую стену. За ней вся стеклянная армия Немо, – проворчал Кинсли.
– А может, вызвать его на честный бой? – спросил я и похолодел от своей смелости. – Один на один?
– Зачем ему рисковать? – спросил старый гортванец. Он был морщинист и сух. – Вряд ли Немо станет биться, как только поймет, что ты – такой же, как он.
– А если станет, ты проиграешь, – безжалостно добавила Литтия. – Пока, – смилостивилась она, встретив мой печальный взгляд.
Тут с неба свалилась Шайна на грухсе. От взмаха его крыльев полетели в стороны горящие головешки. Когда все улеглось-успокоилось и головешки магическим образом вернулись к прежнему занятию, Шайна сказала:
– Я не успела к началу. Были другие дела. Надеюсь, ничего умного сказано не было?
– Нет, – полуулыбнулась Литтия.
– Вот и прекрасно, – сказала Шайна, открыла голубой вертолет и достала мороженое. Она прилетала ко мне пару раз, пока я обучался у Рахли, поэтому знала о лакомстве. В отличие от остальных. Но те, посмотрев, с каким наслаждением воительница поглощает эскимо, тоже потянулись к холодильнику.
«Может, я все-таки умер? – подумалось. – Или с ума сошел? Может, сейчас где-то в стационаре рассказываю другим товарищам в больничных пижамах, что я маг и убийца драконов? А чайник и Наполеон согласно кивают. Один пар пускает от восторга, другой задумчиво поправляет
