– Леди, вам плохо?
Лиловые нити содрогнулись, отпустили силу назад к парочке и метнулись к тому, кто был ближе, чей голос я услышала совсем рядом.
– Леди?
Только не это! Детский девичий голосок.
Жар обжег затылок.
– Уходите! – прохрипела я неузнаваемым голосом.
– Леди, вам плохо?
Да ей что, непонятно?!
Вскочила рывком, оборачиваясь.
Девчонка лет семи. Не больше. Стояла и смотрела на меня огромными серыми глазами. Платье цветное, пара косичек. Лиловые разводы обвивали тельце.
– Что с вами, леди?
Я жадно смотрела на нее.
Лиловые нити потянулись от девочки ко мне. Желанные, просящие поглотить их, успокоить боль и жар внутри моего многострадального тела.
– Нет! Нет! Она же совсем ребенок! – зашептала я всхлипывая. – Уходи, малышка, – попросила умоляюще-сдавленным голосом. Амулет удушающе плотно обхватил шею, я вцепилась в него пальцами. – Уходи!
Она нахмурилась. Тонкие морщинки нарисовались на детском личике.
– А мне один друг всегда говорит, что людям нужно помогать…
Какая упертая девочка! У меня от напряжения заскрипели зубы.
– А я не человек, – прошептала сдавленно. По щекам покатились слезы от боли, от осознания невозможности противиться самой себе.
Девочка сунула руки в карманы юбки. И сделала очень умное лицо.
– Особенно нелюдям. Мой друг говорит, что они зачастую просто ничего не понимают и потому сами себе помочь не могут.
– Уходи, пожалуйста! – Я рыдала, ловя и притягивая к себе лиловые нити, пытаясь поймать их непослушными губами.
Все! Амулет туго перетянул горло, я не могла больше дышать. Лиловые волны потекли в полураскрытый, не могущий вдыхать рот.
– Нет! – четко и громко ответила девочка. А я больше ничего не могла ни сказать, ни сделать…
– Кай! – детский визг, разрывающий мне слух.
Откуда он появился, я не видела. Только вдруг возник перед затухающим взором темный худой силуэт в сером плаще, лицо спрятано под капюшоном.
– Сатарип рамори, тарамиро налор, тахнорим! – Голос пел, заставлял затухать лиловые разводы, затихала боль, жар отступал. – Ромари варимор нарилод ист сит хорим!
Амулет расслабил хватку, давая сделать свистящий, болезненный вдох. Легкие задрожали от внезапно поступившего воздуха. Я загребла ладонями землю, судорожно ловя ртом жизнь. Перед глазами замелькали цветные блики.
– Сами дойти до комнаты сможете? – раздался мужской голос, пронизывающий холодом.
Я, медленно приходя в себя, кивнула.
– Вам повезло, что мы с Корой рядом оказались.
– Спа-па-си-бо… – Меня едва ли было слышно.
– Учитесь держать в руках свою суть, – прошелестело из-под капюшона. – Иначе в следующий раз я могу сотворить совсем другое заклятие, – сурово предупредил он. И добавил совсем тихо, но так, что у меня в мозгу зазвенело: – Оно убьет тебя, суккуб.
И я сразу поверила. Приподняла голову, пытаясь увидеть говорившего. Тусклые глаза смотрели на меня из-под капюшона, серые, как и у девочки в цветном платье.
– Идем, Кора. – Худая ладонь выскользнула из-под плаща. Взявшись за руки, мужчина и девочка направились к институту. Но не дошли, пропали… Не ушли в портал, а просто пропали во внезапно возникшей и поглотившей их тьме.
Я сидела и дрожала от внезапной слабости.
– Студентка Найли.
Я с трудом обернулась. Влюбленной парочки на поляне тоже не было. Зато в двух шагах от меня стоял лорд Риган. И лицо у него было крайне суровое. Я застонала.
* * *Шли мы молча. Он ничего не говорил, а я молчала от страха.
– Проходите, – Риган открыл дверь своего кабинета, пропуская меня. Я шмыгнула, встала у стены, уставилась на шкаф с разноцветными дымками. Те играли, переливались. Мне отчаянно захотелось стать дымком и стоять себе спокойненько в колбочке за стеклом.
Я напряглась в ожидании.
Дверь в кабинет аккуратно закрылась. И сразу после этого грянуло.
– Мы с вами, казалось, договорились! – Ректор Кейн пригвоздил меня к стене, болезненно сжимая шею крепкой рукой. Горячее дыхание обдало мне лицо.
– Что я сделала? – пролепетала не слушающимся языком.
Ректор недобро прищурил глаза. Лицо, склоненное надо мной, исказилось, и лорд Риган прошипел:
– Хотели сделать…
Я ошарашенно заморгала. Неужели девочка и худой сдали меня ректору? Когда успели?
– Но ведь не сделала! – выдала я, немного обалдевшая от предъявленного обвинения.
– Только из-за страха перед амулетом!
«Амулетом? К нечистым амулет! Если бы не девчонка и худой… – И тут меня осенило. – Это не они меня сдали. Ректор не в курсе, что я с ними столкнулась!»
– Если бы не магистр Зорий, поспешивший сообщить, что вы сбежали с лекции в весьма странном состоянии… – Лорд Кейн рывком дернул ворот платья.
Да что же это такое! У меня от возмущения запылали щеки. Пуговицы полетели на пол, половинки платья распахнулись, обнажая грудь. Я задохнулась от стыда. Ректор Риган перевел взгляд на амулет. На кожу под ним.
– Проклятие! Я надеялся, что ошибаюсь… – прикоснулся пальцами к волдырям. По моему телу прошел озноб, меня всю затрясло.
Я молчала, сжав зубы. У лорда Ригана потемнели глаза. Я упорно отводила от него взгляд, смотрела на шкаф, а там застыли дымки и с неподдельным интересом безглазо наблюдали за нами.
– Отвечайте! – прохрипел мне ректор в ухо.
– Вы не спрашивали, – от злости и перенесенного унижения нагло проговорила я и тут же полетела в кресло, отброшенная сильной рукой. Больно ударилась затылком о спинку. Вся съежилась и поджала под себя ноги, пряча их под платье.
Ректор стоял ко мне спиной. Но я видела, как тяжело вздымаются его плечи. Потом тяжелый выдох.
– Леди Найли, – продолжил он более спокойно. – Вы понимаете, что если вылетите отсюда, то и двух шагов за пределами института не сделаете? Лорд Гэйли, отец покойного ныне Алана Гэйли, он…
– Он узнал меня? – Я крепче обняла ноги.
– Да. Он разыскивает вас. Я уверил советника, что подобной студентки у нас нет… Но ведь вы не можете по-другому! Вы!.. Найли… – Он обернулся. Тьма схлынула с глаз, оставив лишь чернь зрачка. Лицо ректора дрогнуло, выдавая сожаление. – Да, я уверен, он знает, кто вы. И он не оставит вас в покое, окажись вы за пределами этих стен. Институт – единственное место, способное защитить вас от лорда Гэйли до суда, и то он состоится, только когда вы окончите учебу и уйдете из-под нашей опеки. До тех пор институт и лично я несем ответственность за ваши деяния.
Меня затрясло.
– Меня будут судить? Меня казнят?
– Вам предъявлено обвинение в убийстве Алана Гэйли и в нанесении тяжких повреждений Мике Крэйку. Мне вас искренне жаль. – Ректор говорил размеренно и тихо. – Я стараюсь помочь вам, чем могу, но вы безустанно находите новые проблемы на вашу голову.
Я молчала, просто не в состоянии была что-то сказать.
Он сложил руки на груди, начал размеренно отстукивать носком сапога по полу, произнес с чувством:
– Вы уникальны, студентка Найли. Как это у вас получается – постоянно появляться в ненужном месте, в ненужное время, видеть ненужные события, представать перед взором ненужных людей? Мне так кажется, это и есть ваше главное проклятие.
«Да! Да! – захотелось
