Лорд Кейн прожигал меня взглядом и выжидательно молчал.
Нечистые, и почему у меня в этом кабинете всегда начинает кружиться голова?
Я тоже молчала, закусив губу. Да и как сказать о том, чего я не могу объяснить? Оправдываться? Пытаться доказать ему и себе, что все вокруг происходит случайно? Может, я в прошлой жизни на больную мозоль кому-то из высших нечистых наступила?
В глубокой тишине кабинета было слышно мое тяжелое дыхание.
Лорд Риган стоял, я сидела, поджав ноги. Мы смотрели друг на друга и молчали. У меня дрожали руки, а у него губы, я видела. И лицо было бледное, уставшее.
– Идите, – произнес он глухо и, отвернувшись, направился к столу.
– Если мою вину докажут, – голос наконец прорезался, но тихий, – меня казнят?
Лорд Кейн не дошел до стола, остановился, обернулся. Странное у него было лицо, я бы даже сказала, жутковатое. Будто он прикидывал, не исполнить ли возможный приговор сейчас, не дожидаясь следствия и суда.
– Надейтесь на правосудие… – выдавил приглушенно. Сложил руки на груди. Но от меня не укрылось, как напряжены были его пальцы. – Важнее, чтобы до суда вы не попали в руки лорда Гэйли. В этом случае есть вероятность, что мы вас потеряем еще до суда и приговора. – Он помолчал и тихо добавил: – Идите, студентка Найли, идите!
Я подняла на него растерянный взгляд. Показалось ли, что в голосе ректора Ригана скользнули тоскливые нотки? Но у него уже снова было режущее холодом и отстраненностью лицо. Он указал нетерпеливым жестом на дверь и сел в кресло.
* * *Я вышла на плохо слушающихся ногах. Это, видимо, входит в привычку – выползать из кабинета ректора чуть живой от потрясений.
Хотя нет, появилась и еще одна закономерность. Я едва сделала пару шагов.
– Куда направляемся?
Я этот голос никогда не забуду. При смерти буду вспоминать и ненавидеть. Злорадное ехидство так и сквозило в каждом слове.
Шатен и блондин стояли у окна. Я шарахнулась в сторону. Но блондин опередил меня, вставая на пути.
– Я смотрю, тебя уже кто-то неплохо отработал, – он коснулся пальцами моего разрисованного «красивого» лица.
Я угрюмо промолчала.
Взгляд его соскользнул на распахнутые половинки лифа, остановился на амулете. Глумливая улыбка исказила лицо, а потом взгляд устремился ниже. Я запоздало запахнулась, спасаясь от нескромного взора. С вызовом глянула в синие глаза. Блондин хмыкнул довольно.
– Хорошая вещичка красуется на твоей сексуальной шейке. Ты ничего не можешь мне сделать, ведь так? Вернее, можешь, но не захочешь, – он прижал меня к стене под молчаливое одобрение шатена. – Склонился настолько близко, что я ощутила его прерывистое дыхание. – Это очень больно, я прав? Очень… очень…
Я уперлась одной рукой в его грудь, второй сжала отворот платья. Блондин схватил меня за подбородок, заглянул в мои глаза. В его голубых зрачках плескалась ледяная дымка. Он довольно усмехнулся, рывком наклонился, впиваясь в мои губы. В моей голове вспыхнул жар, и тут же на шее зажгло.
О нечистые! Стоп! Не надо!
Лилии так и не воспылали, удерживаемые недавним происшествием и страхом.
«Вот так, Найли, – с горечью призналась сама себе. – Прав блондин, это очень больно… – Парень с силой надавил мне на скулы, отчего я непроизвольно приоткрыла рот. И язык блондина тут же проник внутрь. – И моя сила теперь не сможет меня защитить. И что же я терпеть должна? Ну уж нет!»
Столь подлого удара, после того как, казалось, он подчинил мою волю, блондин не ожидал. Охнул, приседая и схватывая себя руками за причинное место, сделал пару шагов назад и взвыл. Шатен бросился к нему на помощь. Хотя, к слову, помочь дружку было нечем, разве что придержать и подвыть рядышком. Да только мне оно и нужно было. Я вприпрыжку пустилась по коридору. Задыхаясь, вбежала в комнату, закрылась на щеколду и кинулась на кровать. Вот теперь, здесь, в своей маленькой крепости, можно было дать волю эмоциям. Меня затрясло. От обиды и негодования даже слезы на глаза навернулись.
– М-да! – протянули рядом. Я вскочила, начала судорожно вытирать лицо. Баз сидел на стуле, почесывая косматой лапой затылок.
– Чего надо? – выплюнула со злостью. – Я думала, ты мой дух-хранитель, а ты… – Я начала ловить ртом воздух, всхлипывая.
– Я хранитель, – вздохнул тот и поморщил крупный нос. – Вот только я не тебя охраняю, а от тебя…
– От меня? – Слезы моментально высохли. Лицо вспыхнуло от негодования. Но я тут же взяла себя в руки. – От меня, говоришь? Что-то я тебя не заметила нынче на задворках некромантовского отделения.
Баз чуть не упал со стула. Выпучил глаза.
– Что ты сделала? Ты кого-то… – громко сглотнул он.
– Пока никого! – Я демонстративно отвернулась от него.
– Ты это, суккуб, – начал дух осторожно. – Не дури! Меня же того за это… Не меньше твоего попадет.
Я обняла себя руками, пытаясь сдержать колотящую тело дрожь. Потрогала холодный амулет. Кожа под ним пылала. Больно. Очень больно. И даже не столько от обжигающего прикосновения амулета, сколько в душе. Ее прожигало не меньше, чем кожу, и даже волдыри вот-вот появятся. Я приподнялась на кровати, глянула через плечо на стоящий в углу меч. Не дурить? Не защищать себя? Позволять никчемному духу делать вид, что он охраняет меня… или от меня. Продолжать бояться, не пытаясь доказать собственную невиновность, и спасаться бесцельным сидением в стенах института? Нет! Я сжала кулаки. Хватит! Я суккуб. Пусть молодой, не умеющий еще управлять своим проклятием, но я научусь и докажу, что не убийца. Никому больше не позволю запугивать меня!
Глава 6
Тара смотрела на меня, едва сдерживая бешенство. А я стояла, вцепившись в рукоять меча и тяжело дыша.
– Да что ты его как ложку держишь! – От крика Вьятт закладывало уши.
Единственный раз в комнату заглянула соседка, с опаской покосилась на девушку-тролля и робко попросила:
– А тише можно, уже за полночь.
И под громогласное:
– Вон пошла! – торопливо захлопнула дверь.
Никто из соседок больше не рискнул сунуться к нам. И я под исступленные крики Тары продолжила учиться владеть мечом.
– Все, хватит. Иначе завтра рук не поднимешь, не то чтобы отрабатывать тренировку.
Я настырно покачала головой.
– Продолжаем, у меня выносливость большая, – в очередной раз начала приноравливать ладонь на рукояти.
Тара усмехнулась.
– Что тебе приспичило? Если обидел кто, мне скажи, разберусь.
– Ты не можешь быть всегда рядом, – сурово отрезала я.
Вьятт сощурила глаза, поднялась со скрипнувшего стула, забрала из моих рук меч, отставила его в сторону и вопросительно посмотрела на меня.
– Значит, все же обижают, – в голосе послышалась угроза. В глазах полыхнуло алым пламенем. Подруга кивком указала мне на кровать.
– Присаживайся и рассказывай. Пока не узнаю, в чем дело, продолжать занятия не станем.
Рассказывать мне не хотелось. Сама со всеми разберусь. Но Тара смотрела на меня так, будто собиралась показания выбивать, даже кулак почесала.
– Ну-у?.. – выжидательно свела брови. И тут в стекло ударил камушек. Тара рывком подскочила к окну, распахнула его.
– Сейчас я кому-то руки поотрываю! – гаркнула, высунувшись по пояс.
Я тоже бросилась к окну. Выглянула из-за широкой спины Вьятт. Узнала худощавую фигуру с отсвечивающей в фонарном свете рыжей шевелюрой.
– Не надо, – кинулась я к подруге, уже направившейся к двери с явным намерением отрывать руки. – Это ко мне. Друг.
У Тары на лице промелькнуло недоверие.
– Уверена? Вот этот худой твой друг?
Я быстро закивала, схватила накинутый на спинку стула плащ и, избегая объяснений, выскочила из комнаты.
Зак стоял, в нетерпении пиная землю. Увидел меня, и лицо вытянулось. Тут же ладони сжались в кулаки, полыхнули огнем.
– Ого! – У меня от изумления глаза стали круглыми и испуганными. – Ты и так умеешь?
Он не обратил внимания на мою мимику. Спросил
